Техник-ас
Шрифт:
Сегодня на патрулирование я вылетел совместно с парой Гуладзе – Шишов. Кравченко пока был безлошадным. В том бою, где подбили его ведомого, лейтенанта Суворова, его истребитель получил серьёзные повреждения, и его ещё не ввели в строй.
Традиционно прошли с ведомым на малой высоте над колонной с эвакуируемыми из города, покачали крыльями и пошли в набор высоты.
И тут Санчес вдруг заорал по радио:
– Сзади три «брюстера»! Атакуют колонну!
Резко сваливаю истребитель на крыло и ухожу в крутой вираж, ложась на обратный курс. Внизу уже горит санитарный автобус с огромным красным крестом в белом круге
– Внимание! – передаю в эфир, не сводя глаз с противника. – Здесь Тринадцатый! Принял бой с тремя «брюстерами»! Дункан, не спи! Шило, в воздух, закройте с севера!
Три бандита, сумевших обхитрить нас и расстрелявших беззащитных людей, тоже пошли в набор высоты. Запоздало потянулись в сторону финских истребителей трассеры зенитного пулемёта, чья позиция была чуть в стороне. Впрочем, горячие финские парни никак на это не отреагировали и продолжали манёвр, пытаясь занять удобную позицию для атаки.
«Брюстер» – противник серьёзный сам по себе, а в умелых руках и вовсе смертельный. Четыре крупнокалиберных пулемёта, большая дальность полёта и приличная манёвренность – вполне весомый аргумент, даже учитывая меньшую, чем у «яка», скорость.
Так мы и кружили с ними, что называется, принюхиваясь и пытаясь уловить тот самый благоприятный момент для атаки. Наконец финны не выдержали и, синхронно развернувшись, попёрли на нас. Стрелять они начали издалека, сразу втроём, длинными очередями, и всё небо вокруг нас с Санчесом пронизали дымные росчерки смертельной паутины.
Вот только финнам встретилась не беспомощная мошкара, а два злых шершня.
Скольжением уклонившись от вражеских трассеров, сами открыли огонь. Расстояние на встречных курсах стремительно сокращалось. Левый ведомый противника, по которому стрелял Санчес, резко перевернулся и отвесно пошёл вниз – один готов. А вот ведущий, по которому бил я, смог увернуться.
На огромной скорости проносимся мимо, и краем глаза успеваю заметить рисунок рыси на капоте врага, номер BW-364 сразу за голубой финской свастикой и красную четвёрку на хвостовом оперении. Всё это, как в замедленной съёмке, отпечаталось в подсознании. Где-то я это уже видел, но вот где, так сразу и не вспомню. Возможно, в той своей, прошлой жизни.
Финны, разминувшись с нами, тут же заложили крутой вираж. Удрать от нас у них не получится, у нас преимущество в скорости, так что хочешь не хочешь, а им придётся принять бой.
«Брюстеры» резко разошлись в разные стороны. Очевидно, таким манёвром они хотели заставить нас пойти парой за кем-то одним из них, давая второму шанс либо атаковать нас, либо банально удрать. Вот только мы на эту уловку не повелись. Всё давно уже было отработано. Мы тоже разделились, и каждый пошёл за своим оппонентом.
Санчес разобрался с противником быстро. Несколько очередей – и вот уже финский лётчик качается на стропах под куполом парашюта. Правда, недолго он наслаждался видами зимней Ладоги с высоты птичьего полёта. Взбешённый Санчес очередью поджёг купол парашюта, и финн, размахивая руками, словно пытаясь уподобиться птице и таким образом
А вот мой оказался далеко не промах. Его «брюстер» крутился как уж на сковороде, не давая загнать себя в перекрестие прицела даже на крохотное мгновение. Чутьё у финского лётчика было просто звериное, и все мои трассеры проходили хоть и впритирку, но всё же мимо. Он и сам пытался атаковать, но мы тоже не лыком шиты.
Упускать именно этого финна я не собирался. Вспомнил я кое-что, когда-то в прошлой жизни прочитанное. Если я не ошибаюсь, то передо мной не кто иной, как Эйно Ил-мари «Иллу» Юутилайнен, лучший финский ас, сбивший за годы Второй мировой войны девяносто четыре самолёта, написавший книгу «Я бил „сталинских соколов“» и умерший в 1999 году, в свой восемьдесят пятый день рождения.
Очередь прошила крыло «брюстера», вырвав из него клочья обшивки. Финн занервничал и заметался. Это тебе не «чаечек» и санитарные колонны расстреливать. Краем глаза замечаю, как в стороне появились ещё два самолёта.
– Тринадцатый! Здесь Дункан! Идём на помощь!
– Справлюсь. Возвращайтесь в район патрулирования.
– Принял! Ухожу в район.
Пара «яков» плавно ушла в вираж, ложась на обратный курс.
– Командир, я сверху прикрою.
Истребитель Санчеса пошёл в набор высоты. Молодец, не лезет на добычу вожака.
На вираже я всё же смог подловить вёрткого финна и всадил очередь прямо в двигатель. «Брюстер» чадно задымил и полез в резкий набор высоты. В верхней точке он свалился на крыло, и от него отделилась фигурка человека. Пара секунд – и в небе расцвёл цветок купола парашюта. Руки чесались страшно, так хотелось расстрелять этого гада в воздухе, но решил этого не делать. Финна сносило прямо на позиции зенитчиков, и там его примут в «ласковые» руки. Лишь бы до смерти не забили.
Только сейчас я почувствовал, что весь насквозь мокрый. Бой занял считаные минуты, а казалось, что пару часов.
– Командир, чисто, – бдит наверху Санчес.
– Возвращаемся, – устало откинулся я на бронеспинку.
Опять прошли на малой высоте над Дорогой жизни, покачиванием крыльев приветствуя колонны, везущие в Ленинград жизнь.
ХРЯСЬ! Мой кулак впечатался в столешницу, заставив стоящие на ней чернильницу и пару стаканов с чаем подпрыгнуть. Я был в бешенстве. Точно так же, как совсем недавно дома у Светланы. Передо мной лежали фотографии, на которых были запечатлены растерзанные пулями маленькие дети. Крошечные тела, залитые кровью, с оторванными ручками и ножками, разорванные пополам. Пули калибра 12,7 миллиметров и взрослого могут разобрать на части, что уж говорить о детях.
В колонне с детьми, расстрелянной финскими асами, возвращался из командировки в Ленинград фотокорреспондент одной из газет. Вот он и зафиксировал на камеру сам момент и результат атаки на санитарный автобус и грузовик. Другие машины в колонне не пострадали. Нашему особисту Данилину через знакомого в особом отделе Ленинградского фронта удалось раздобыть эти фотографии.
– Я хочу увидеть эту тварь!
Я не говорил, а рычал. Ненависть просто захлёстывала меня.
– Илья, успокойся, давай без глупостей, – положил мне ладонь на плечо стоящий рядом Гайдар с белым как снег лицом, который тоже видел эти фото.