Телегония, или Эффект первого самца
Шрифт:
Вскоре спустился Платон, мы без приключений доехали до гостиницы, взяли у портье ключ, заказали в номер ужин и поднялись наверх. Если честно, впервые за много лет мне не хотелось есть вечером. Может, эта поездка будет стоить мне жизни, но зато, если получится выжить, точно похудею. А то люблю поесть, есть такой грех. Обмен веществ пока не подводит, но лишние округлости в районе талии уже наблюдаются. Годам к сорока вполне могу превратиться в этакую дебелую матрону… если доживу, конечно.
Размышляя о противоречивости женской натуры, от ужина я не отказалась. Без особого аппетита съела почти весь куриный салат «Цезарь»,
Я вскрикнула и потребовала немедленно включить свет. Не обращая на меня внимания, Платон быстро осветил влетевший предмет своим мобильником, затем неуловимым движением переместился к креслу, на котором висела его форма, запрыгнул в брюки, достал пистолет, открыл оконную раму и исчез снаружи. Я осталась лежать на кровати, с трудом подавляя два противоположных желания – спрятаться с головой под одеяло и вскочить с кровати и щелкнуть выключателем. Но страх понемногу отступал, и я решила, что изображать из себя страуса или живую мишень все-таки не стану.
Не выдержав бездействия, я соскользнула с кровати и попробовала по-пластунски доползти до дверей. Чувствуя себя полной идиоткой, я извивалась на полу в длинном халате, по миллиметру в минуту приближаясь к цели. Окончательно осмелев, встала на четвереньки и в два прыжка очутилась у дверей, отодвинула засов и выбежала в коридор.
И попала в интимный полумрак. Двери номеров были закрыты, других постояльцев то ли не было, то ли они не собирались проявлять любопытство.
А может быть, и правда не слышали звона стекла. Я добежала до лестницы, прыгая через две ступеньки, слетела вниз и, лишь добежав до стойки, за которой мирно спал портье, перевела дух.
Дежурный, как выяснилось, тоже ничего подозрительного не слышал. Сон у него оказался поистине богатырский. Да уж, ничего удивительного, что француз исчез из этой гостиницы. За ним вполне мог прийти взвод солдат, выкинуть беднягу из окна, выпрыгнуть следом, но вряд ли это побеспокоило бы чуткий сон портье.
Услышав мой рассказ, он заволновался, заохал и хотел немедленно мчаться наверх, чтобы проверить, в каком состоянии окно. Я с трудом удержала его внизу. Мы долго сидели рядышком, с опаской оглядываясь по сторонам, пока портье полностью не пришел в себя и не предложил вызвать милицию.
– Милиция уже тут, – заверила я, заметив заходящего в двери Платона. К его башмаку прилип бутон георгина, форменные брюки были вымазаны грязью.
Вместе с ним в холл зашли двое чистых мужчин в штатском.
– Вероника, мы сейчас перенесем вещи в другой номер и вы выспитесь, – тоном, не терпящим возражений, приказал мне Платон.
Я хотела возразить, что в гостинице ни за что не останусь, но он пресек мои возражения:
– Все под контролем. Один человек останется дежурить в холле, а другой будет осуществлять наружное наблюдение под нашим окном. Если кто-то опять решит напасть – что ж, отлично. Его сумеют схватить. Так лучше,
Я нехотя согласилась. В самом деле, так лучше для дела. Вдруг этой ночью нам удастся поймать того, кто следил за нами с момента моего приезда в городок? А через него выйти на тех, кто похищал в городе людей?
Портье, чувствуя себя виноватым, бросился помогать переносить мои вещи. В этот раз мне дали двухместный номер, вероятно чтобы подлизаться к ночующему у меня Платону. Один опер остался в холле, второй вышел на улицу, а Платон отправился исследовать разбитое окно. Через несколько минут он появился в моем номере, нетерпеливо выхватил у портье мой чемодан и попросил больше не утруждать себя, а возвращаться на дежурство. Тот, обиженно сопя, вышел, а я изумленно воззрилась на Платона.
– Я хотел вам показать, ЧТО разбило наше стекло, – спокойно сказал тот в ответ на мой изумленный взгляд. – Только вы присядьте. Присядьте, я же вас попросил!
Я плюхнулась в кресло и поглядела на предмет, который Платон нервно вертел в руках. Сначала мне показалось, что это комок бумаги, но, приглядевшись, я увидела, что это небольшой камешек, обернутый в записку. На моих глазах Платон ловко развернул записку, и я увидела крупные печатные буквы, складывающиеся в слова: «Немедленно уезжай, иначе – СМЕРТЬ!»
Глава 17
Во сне я вновь стояла перед дверью Надежды Котеночкиной. Она была там, в квартире, я слышала ее дыхание, но никак не могла убедить впустить меня. А мне обязательно надо было войти…
– Надя, не бойтесь меня! Я спасу вас. Я пришла, чтобы вас спасти!
– Я не должна видеть вас, – внезапно донесся из-за двери ледяной, какой-то механический голос. – Если я взгляну на вас, моя кожа превратится в чешую.
– Нет! Умоляю вас, впустите!
– У меня СПИД. Я не могу видеть вас. Омен.
Я начала судорожно биться в дверь всем телом, постепенно понимая, что вместо рук у меня скрюченные когтистые лапы…
…Платон изо всех сил тряс меня за плечо, спросонья его встревоженное лицо меня удивило и немного напугало.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Нет. Но вы так кричали, что даже мне стало страшно, – немного успокаиваясь, ответил Платон.
– Думаешь, мне не страшно? – сердито спросила я, садясь на кровати, плотнее запахивая халат и невольно косясь на свои ухоженные руки и перламутровые длинные ноготки. Нет, в лапы они не превратились, это был просто очередной кошмар.
Вчера я полночи порывалась уехать и уговаривала Платона отвезти меня на машине до Москвы, уверяя, что оплачу бензин по двойному тарифу. Платон, в свою очередь, умолял меня не уезжать, то бил на жалость, то на чувство долга, то на научное любопытство. Напоминал, что по моей просьбе завтра приедет сотрудник Интерпола и неудобно получится… Какое-то время мне было глубоко наплевать на всех сотрудников Интерпола, вместе взятых, я элементарно боялась за свою жизнь.
Тогда Платон сменил тактику и стал уверять, что записка – дело рук местных хулиганов. Серьезные люди камни в окна не кидают, так что мне ровным счетом ничего не угрожает. Я возразила, что похитителей людей нельзя обвинить в недостатке серьезности, на что Платон ответил, что они никого и не предупреждали о своих намерениях. И уж тем более таким оригинальным способом.