Телегония, или Эффект первого самца
Шрифт:
Собравшиеся опера начали потихоньку расползаться по кабинетам. Платон повернулся ко мне:
– Ну что, в гостиницу?
Я невольно вздрогнула. В номере мы останемся вдвоем, Платону снова захочется любви и ласки, а я… А я не знаю, соглашаться мне или отказать. Конечно, я могу оттолкнуть его, восстановить дистанцию, но… Не пожалею ли я потом об этом? Мне нужно время, ну хоть совсем немного, чтобы что-то решить. Но времени нет, оно утекает сквозь пальцы. Песочные часы перевернуты, Вероника. У тебя осталась последняя попытка.
Я потрясла головой, стараясь
– А может, сходим в кафе, поужинаем? – робко уцепилась я за последнюю соломинку. Впрочем, после этих слов мне действительно захотелось есть. Интересно, что еще должно произойти, чтобы я полностью лишилась аппетита?
– Отличная идея! – обрадовался Вадим. Спать ему явно не хотелось, и перспектива отправиться немедленно в гостиничный номер энтузиазма не вызывала.
– Можно, – нехотя согласился Платон. – Давайте там же, в гостинице, сходим в бар. Уже десять вечера, в городе только он и работает круглосуточно.
Против бара возражений ни у кого не было. Мы быстро доехали до гостиницы и уселись за уютный столик в приятном полумраке. Ели вкусные бутерброды с семгой и красной икрой, болтали, Вадим сыпал анекдотами и рассказывал новости из жизни российской поющей поп-тусовки. Казалось, он забыл о своих подозрениях в адрес Платона, так как держался вполне дружелюбно.
Прошел час, другой, очередная порция бутербродов исчезла в наших желудках, мои глаза снова начали смыкаться, но я все не подавала сигнала к отступлению. Мелькнула спасительная мысль – если просидеть тут часов до двух ночи, даже Платон захочет спать и ему будет уже не до нежностей. Надо потерпеть еще совсем немного.
Еще через час вид у Платона стал осоловевший и даже Вадим слегка погрустнел. Он с надеждой посматривал на меня и довольно прозрачно намекал, что женская красота очень зависит от полноценного сна. И потому ему больно смотреть, как я гроблю свою прекрасную внешность бодрствованием. Эти намеки меня здорово разозлили, и сон сразу прошел. Уже из вредности я поудобнее расположилась в кресле и заказала еще порцию бутербродов. Вот поем от души, и отправимся на боковую. А пока пусть потерпят, сони.
Внезапно раздался резкий телефонный звонок. Платон слегка вздрогнул, выходя из полудремы, и схватился за телефон. Я невольно взглянула на подсвеченные настенные часы, висевшие возле стойки бара. Половина второго, однако! Кому ж это не спится?
– Слушаю! – рявкнул Платон и тут же притих.
Даже в полутьме было видно, как сильно он побледнел. Рука судорожно сжала маленький аппарат, дыхание стало шумным и каким-то прерывистым. Мы с Вадимом в изумлении уставились на него.
Через пару минут Платон медленно отвел телефон от лица. Он обвел нас потрясенным взглядом и резко встал:
– Вероника, я сейчас расплачусь и идем в номер. Мне надо выспаться, завтра с утра родственники хотят впрячь в одно дело.
– Вы идите, я угощаю, – радушно предложил Вадим.
–
Но сил на сопротивление у Платона осталось немного, и после недолгого спора заплатил за угощение все же Вадим. Оставив его в баре, мы поднялись в мой номер. Я хотела было привычно отправиться в душ, но он остановил меня:
– Вероника, нам надо поговорить. Понимаешь, мне надо уйти. Ненадолго, надеюсь, но прямо сейчас. Ты только не волнуйся… Наружка не снята, я узнавал. Тебя караулят два человека, один под окном номера, другой у входа в гостиницу. Черный ход заперт на засов изнутри. Впрочем, я собираюсь выйти именно через него, и ты сама снова задвинешь засов. Номер Вадима на этом же этаже, в случае чего он всегда придет на помощь. Ты останешься на пару часов одна? Клянусь, тебе ничего не угрожает!
– Но почему я должна оставаться одна? – Я совершенно растерялась, и теперь лишь жалобно ныла, как маленькая перепуганная девочка: – Я не хочу, мне страшно…
– Но я должен уйти, – с каким-то отчаянием повторил он. – Должен, понимаешь? Иначе мне не будет покоя. Я убегаю, мне надо уже через десять минут быть на месте. Надеюсь, сегодня я узнаю то, что не давало мне спать по ночам, что мучило меня последних три года. Ради этого я на все готов.
Глава 29
– Вот, б…дь, мы прославились! – Майор Федотов с грохотом швырнул на стол стопку газет. Он был настолько зол, что матерился, не обращая внимания на мое присутствие. – И когда только успели, борзописцы! Понаехали еще вчера и до сих пор в городе крутятся, сам видел. Сегодня телевизионщики подвалить обещали. Скоро про нас Спилберг фильм снимать приедет, … его мать!
Стараясь пропускать особо закрученные матерные конструкции мимо ушей, я подошла к столу и стала перебирать пачку. Наряду с местной прессой тут были и серьезные всероссийские газеты типа «Комсомольской правды» и «Московского комсомольца». В глаза сразу же бросился крупный заголовок на первой странице одного такого издания:
«Синдикат смерти в маленьком городке.
Жители мирного городка С-ка пребывают в шоке. Как выяснил ваш покорный слуга, все они в течение нескольких лет ходили по острию ножа. Вернее, по острию скальпеля. Людей похищали по дороге на работу, на прогулке, даже из собственных домов. Еще живых, их клали на операционный стол, и некий доктор Зло, профессионально орудуя ланцетом, извлекал из них внутренние органы».
Брезгливо отложив в сторону одну газету, я взялась за другую.
«Чужое сердце.
Кому предназначались похищенные органы? Кто те садисты, которые ради своего здоровья губили чужие жизни? Вряд ли это бедные жители крошечного С-ка. Теперь сердца молодых девушек бьются в груди пресыщенных паразитов, сначала ограбивших свой народ, а затем отнявших у него последнее, что еще можно было отнять. А может быть, органы продаются в богатую Европу?»
Так, это читать не стоит. Я взялась за следующую газету. О, тут уже факты пошли, не только сплошная романтика: