Телепат
Шрифт:
— Так вот, — продолжал Александр Петрович, — в сознание его привели, но никаких внятных ответов добиться не могут. Как говорится, ни бэ, ни мэ, ни кукарИку. Мы сейчас поедем в больницу, куда его поместили, попробуем с ним поговорить. А ты просто посиди рядом и просканируй его мозги. Авось, что и увидишь. Надо разобраться, что с ним такое произошло.
Пока мы ехали в больницу, я задавался вопросом, почему найденным на горе Мертвецов человеком вдруг заинтересовался начальник контрразведки? И чем можно объяснить присутствие Ивана Ивановича? Это явно неспроста.
Больной
Мы сели возле него. На лице больного не отразилось никакой реакции. Фаустов осторожно потрепал его по руке.
— Эй, уважаемый, Вы слышите меня?
Пока он пытался его растормошить, я попробовал уловить мысли этого загадочного пациента. Кое-что мне увидеть удалось. Передо мной проносились какие-то отрывочные воспоминания: незнакомые мне люди, дома, кафе, читальный зал библиотеки, пляж, палаточный лагерь. Все эти картины хаотично сменяли друг друга, и вряд ли были связаны между собой. Очевидно, они представляли собой просто образы из его жизни, которые остались в его подсознании, и сейчас непроизвольно вспыхивали один за другим. Это был результат пассивной работы мозга. Мозг больного был жив, но каким-то образом отключен.
— Увидел что-нибудь? — спросил меня Фаустов.
Я скептически помотал головой.
— Ничего определенного. Он спит.
Фаустов вздохнул и обернулся к врачу, невысокому, худощавому мужчине лет пятидесяти, с глубокими умными глазами, который стоял у него за спиной.
— Петр Осипович, он что, за все это время так ничего и не сказал?
— Нет, — ответил тот. — Ни одного слова. Хотя организм работает нормально. Сердце в порядке, легкие, почки тоже. В кровоснабжении нарушений не выявлено. У него что-то с головой. Я уже сталкивался с такими случаями. Такое состояние похоже на летаргический сон, и обычно возникает, как защитная реакция организма на сильный шок или гипноз.
— Кто же его мог так загипнотизировать? — спросил Иван Иванович.
Врач пожал плечами.
— У него были с собой какие-нибудь вещи? — спросил Александр Петрович.
— Да, — ответил врач. — У него был рюкзак. В рюкзаке мы нашли смену белья, кружку, металлическую миску, кое-какие продукты. Он путешествовал налегке.
— А документы?
— Был паспорт, — ответил Петр Осипович, — какая-то тетрадка с записями. Похожа на дневник. Но почерк ужасный. Сразу не разобрать.
— Где она? — встрепенулся Фаустов.
— У меня в сейфе, — сказал врач.
— Пойдемте, посмотрим.
Фаустов и Иван Иванович поднялись. Я поднялся вместе с ними, но Александр Петрович меня остановил.
— Артем, а ты посиди пока здесь. Посканируй. Авось, что-нибудь все же и увидишь.
Все, кроме меня, вышли из палаты. Я же остался сидеть возле кровати. Я снова настроился на мысленную волну больного, но ничего нового так и не увидел. Все та же хаотичность, лишенная всякой логики. И тут я вспомнил про один метод, которому меня в спецшколе
— Если хочешь, чтобы человек стал о чем-то думать, внуши ему какой-нибудь образ, связанный с этим, — объяснял он. — По-русски это называется клин клином вышибают.
Почему бы мне сейчас не испробовать этот прием? А вдруг получится.
Я внимательно посмотрел на больного, чтобы хорошо запомнить черты его лица, затем расслабился, закрыл глаза, и стал мысленно посылать ему вид горы Мертвецов.
Я проделал это несколько раз. После пятой попытки я обратил внимание, что веки больного задрожали, а выражение глаз стало более осмысленным. Его мозг явно реагировал на мое внушение. Я снова настроился на его мысли, и с удовлетворением отметил, что картины, проносившиеся в них до этого, изменились. Они приобрели стройность. Перед моими глазами возникли деревья, кустарники, камни. Я словно поднимался на гору. И тут внезапно вокруг все стемнело и задрожало. Я увидел летящего в мою сторону огромного дракона, похожего на тех, которых рисуют в книжках с детскими сказками. Но только этот дракон был не нарисованным, а выглядел вполне натурально и гораздо страшнее, чем на картинках. Он летел прямо на меня, очевидно увидев во мне свою добычу. Его пасть была открыта, а из нее изрыгалось пламя. Дракон показался мне настолько реальным, что я на какое-то мгновение забыл, что нахожусь в больничной палате. Мне почудилось, что он действительно нападает на меня. Я выставил руки вперед, повинуясь естественному защитному инстинкту, дернулся назад и в ужасе закричал. Стул, на котором я сидел, опрокинулся, и я очутился на полу.
После этого палату прорезал еще один крик. Это кричал уже больной. Он пришел в себя, вскочил с кровати с совершенно безумным лицом, забился в угол, закрылся руками, и вопил, не переставая.
В палату вбежала медсестра. Вслед за ней появился врач. За врачом влетели Фаустов и Иван Иванович. Они вопросительно смотрели то на больного, то на меня.
Я поднялся с пола.
— Всем выйти, — решительно распорядился Петр Осипович.
Мы вышли в коридор.
— Что произошло? — спросил меня Фаустов.
Я рассказал ему о своей попытке вывести больного из транса, а также то, что видел его глазами. Очевидно, студента испугал дракон. Иначе, как еще можно объяснить его паническую реакцию на этот образ.
Фаустов и Иван Иванович переглянулись. Удивления на их лицах я не заметил. Это меня насторожило. Может, этот дракон был им каким-то образом знаком? Может, они тоже видели это чудовище на горе Мертвецов? Меня буквально подмывало спросить их об этом. Но я не решился.
Дверь палаты открылась, и перед нами предстал Петр Осипович.
— Еле-еле успокоили, — вздохнул он и посмотрел на меня. — Что произошло?
Едва я открыл рот, чтобы рассказать о драконе, как Фаустов решительно меня перебил.
— Внезапно очнулся, спрыгнул с кровати, сбил Артема со стула, и давай орать.
Я посмотрел на Фаустова. Почему он не хочет, чтобы я рассказал все врачу? Фаустов в свою очередь посмотрел на меня, показывая взглядом, чтобы я держал рот на замке. Мне это показалось странным. Что здесь может быть секретного? Неужели этот дракон скрывает в себе какую-то тайну?