Тело черное, белое, красное
Шрифт:
Дверь медленно приоткрылась. В зеркальном отражении появилась фигура дознавателя. Он осторожно приближался, не сводя с нее глаз. Не поворачивая головы, дрогнувшими пальцами принялась поправлять шпильки, незаметно достав одну и зажав ее в руке. Неожиданно спокойно подумала: "А вот и моя смерть. Ничем другим это быть не может".
– Красивая… - услышала она за спиной вкрадчивый голос, с удивлением почувствовав терпкий запах одеколона.
– Я знаю, - спокойно ответила она, поворачиваясь к нему.
– И что дальше?
– Дальше?
– Он смерил
– Дальше ты разденешься и ляжешь, ну… на кровать, и…
Шпилька в ладони, словно змея, приготовилась к укусу. Косоглазый остановился в нерешительности.
– Да, ты, это… ну… не балуй! Спать будешь… до утра.
– Рот растянулся в усмешке, обнажив крупные желтоватые зубы.
– В восемь обещались дать поезд до Петрограда. С тобой поедет наш человек - у него, ну, бумаги для революционного комитета. Человек наш тебя не обидит и другим не даст. Так что завтра дома будешь. Гляжу, удивлена?
– ухмыльнулся, глядя на ее окаменевшее лицо.
– Уговор дороже денег. Уж дюже понравилась ты мне. Решил тебя на волю… - Прищурился.
– Аристократка… Отсюда бежать не думай - дом под охраной, не ровён час пристрелят. Ну… - снова окинул ее взглядом и облизнул губы, - прощевайте, сударыня… так что… пошел я.
– Перед дверью он оглянулся, посмотрев на нее странным долгим взглядом, словно прощаясь…
Услышав, как хлопнула дверь на улицу, Ирина бессильно опустилась на кровать. В голове никак не укладывалось, что она могла так ошибаться, что этот человек, который, думалось, должен был непременно отплатить ей, оказался лучше, чем можно было ожидать. Не раздеваясь, легла на кровать, прикрыв ноги краем одеяла. Мягкая перина ласково приняла тело.
До самого рассвета Ирина пролежала в полудреме, крепко сжимая в руке кажущуюся спасительной шпильку. Обостренный слух был готов среагировать на любой шорох, но в доме было тихо. Когда первые лучи блеклого солнца, разорвав ночную темноту, осветили оконный проем, она расслабилась, потеряв шпильку где-то между складками шелкового одеяла. Уже засыпая, почувствовала, будто кто-то смотрит на нее. Но взгляд этот не таил угрозы…
…Она не услышала звука приоткрывшейся двери и не успела даже вскрикнуть, когда мужское тело всей тяжестью навалилось ей на ноги, а кто-то, придушив ее подушкой, накрепко притянул веревкой руки к спинке кровати…
Влажные, перегарные губы впились в приоткрытый рот, не давая ни вздохнуть, ни крикнуть. Связанные над головой кисти рук бессильно трепетали и бились, словно крылья пойманной птицы. Край платья резкими рывками, с треском, неумолимо полз вверх.
– Уговор дороже денег!
– В знакомом голосе звучало торжество победителя.
– Ты что ж, сучка, думала я тебя отмою, накормлю и просто так отпущу, ну? Думала, перехитришь?
Наконец-то появилась возможность дышать…
– Нет… сначала я тебя сам… со всей революционной ненавистью… -
Как
– …за прошлый раз… а потом товарищам своим на утеху отдам… - Его колени грубо давили, раздвигая ее ноги в стороны… -
– …пусть порадуются… вашу буржуйскую кровь нашей трудовой поразбавят…
Сознание стало спасительно уходить… Последнее, что она услышала и почувствовала, - странный хруст, хрип и что-то теплое, разливающееся по груди…
"Дождь… Капли на лице…" -
Ирина! Ирина! Очнитесь же! Да очнитесь, наконец! Сознание возвращалось неохотно.
"Почему здесь дождь… голос… кто-то зовет меня по имени… лицо… какие голубые глаза…"
– Ирина, ну, слава Богу! Штык длинный, вы в крови, я испугался, что вас тоже убил.
– Какой штык?
– с трудом проговорила она.
– Кто вы?
– Надо быстро уходить. Вы что, не узнаете меня? Я - Алексей - сын Анны Поликарповны.
– Алеша?!
– заставила себя поднять голову.
– Откуда вы здесь?
– Не важно.
– Он поставил на стол полупустой графин с водой и помог ей сесть на кровати.
– Надо уходить. Через час смена караула, а через полчаса должен быть поезд - воинский эшелон. Надо успеть. Вот шинель и валенки. Надевайте скорее. Ничего, коли велики - теплее будет.
Ирина с трудом встала и, сделав шаг, споткнулась о лежащее на полу лицом вниз тело с кровавым пятном на спине. Она все вспомнила. Косоглазый… Почувствовала приступ тошноты. Отвернулась. Осторожно перешагнула, опираясь на руку Алеши. Засунула ноги в валенки и запахнула заботливо наброшенную им шинель. На лестнице, раскинув руки, лицом вниз лежал чахоточный. Прошла, прижавшись к стене. Из-за запертой двери чулана под лестницей слышались причитания и тихое всхлипывание. Вопросительно посмотрела на Алешу.
– Ничего с ней не станется, пущай посидит, - спокойно проговорил тот, легонько подталкивая Ирину к выходу…
…К вокзалу шли молча, настороженно поглядывая по сторонам. Алеша, державший в одной руке винтовку, другой бережно поддерживал покачивавшуюся от слабости Ирину. Воинский эшелон пришел вовремя. Переговорив с кем-то, Алеша помог ей забраться в товарный вагон. Молчали всю дорогу до Петрограда, сидя друг напротив друга на пустых оружейных ящиках. Ирина спрятала лицо, подняв воротник шинели. Эшелон остановился, не доехав полверсты до перрона вокзала. Ждать не стали.
– На вокзале точно патрули, а, как говаривает моя матушка, "Береженого Бог бережет", - с улыбкой произнес Алеша, помогая Ирине выпрыгнуть из вагона на пути, присыпанные белым нарядным снежком…
У подъезда ее дома они долго стояли, словно заканчивая свой молчаливый диалог.
– Спаси вас Бог, Алеша! Вы мой ангел-хранитель.
– Ирина прикоснулась губами к его щеке.
– Может, я и хранитель, да только с сегодняшнего утра уже не ангел, - смутился он, печально глядя на нее небесно-голубыми глазами.