Тело любит правду. Как заговорить на том языке, который тело способно понять
Шрифт:
Стресс и депрессия ошибки и мифы
После окончания войны во Вьетнаме в американских военных госпиталях оказалось около миллиона бывших солдат в очень тяжелом состоянии: у них не было ранений в обычном смысле, но их мучили воспоминания об ужасах войны.
Большинство этих людей, пытаясь унять свои страдания, стали алкоголиками или наркоманами. За многие годы те, кто пытался помочь этим жертвам экстремального стресса, опробовали самые разные методы лечения. Пока однажды группа исследователей не доказала, что у части ветеранов войны гиппокамп — важнейшая структура мозга, отвечающая за воспоминания, — настолько поврежден хроническим стрессом, что атрофировался. На какой эффект от сеансов психотерапии можно было надеяться, если кошмары и тревожность были вызваны проблемой с мозгом?
Обнаруженная органическая
Уже много лет производители психотропных препаратов, опираясь на психиатрию, продвигают и другую опасную идею, что депрессия является «прежде всего» нарушением биохимического баланса в мозге, которое можно компенсировать антидепрессантами из группы прозака. Действительно, по некоторым данным, у людей, подверженных депрессиям, серотонина меньше, чем у других. А прозак и ему подобные препараты поднимают уровень серотонина. Но этих аргументов недостаточно (в частности, потому что прозак сразу воздействует на уровень серотонина, однако ослабление проявлений депрессии наступает лишь через несколько недель после начала приема препарата). Недавно группа ученых из больницы имени Джона Хопкинса (США) показала, что механизм действия антидепрессантов не имеет ничего общего с тем, что нам так долго внушали маркетологи: их функция состоит в том, чтобы позволить нейронам развивать новые пути и, следовательно, создавать новые связи [94] .
93
R. Lindauer, E.-J. Vlieger, М. Jalink и др. Effects of Psychotherapy on Hippocampal Volume in Out-patients with Post-traumatic Stress Disorder: aMRI Investigation. Psychological Medicine. 2005. Vol. 35.
94
L. Zhou, K.-X. Huang, A. Kecojevic, A. Welsh и др. Evidence that Serotonin Reuptake Modulators Increase the Density of Serotonin Innervation in The Forebrain. Journal of Neuro chemistry. 2006. Vol. 96.
Выяснилось, что подобная регенерация нейронов может быть достигнута многими другими средствами, помимо антидепрессантов.
Так, например, у лабораторных мышей, живущих группами и имеющих возможность общаться, нейроны регенерируют гораздо лучше и быстрее, нежели у тех мышей, которых поселили поодиночке.
Исследования, проведенные с людьми, доказали, что у менеджеров, регулярно занимающихся медитацией в течение двух месяцев, изменяется (причем надолго) соотношение активности правого и левого полушарий [95] .
95
R. Davidson, J. Kabat-Zinn, J. Schumacher и др. Alterations in Brain and Immune Function Produced by Mindfulness Meditation. Psychosomatic Medicine. 2003. Vol. 65 (4).
Лекарства отнюдь не обладают монополией на стимулирование регенерации мозга. Скорее они служат обходным путем достижения цели. А главным средством должно быть все то, что благотворно для организма.
Мы, психиатры, дружно поверили мифу о «нарушении биохимического баланса» при депрессиях и стрессе.
Так нам было легче объяснить, почему пациентам следует принимать антидепрессанты. Я, как и другие, верил в то, что говорил, и даже преподавал подобный подход.
Теперь мне больно при мысли о том, сколько пациентов по нашей вине прошли мимо возможности помочь самим себе и насколько мы мешали им стимулировать создание новых нейронных путей другими методами, которые сегодня доказали свою действенность, — физическими упражнениями, сменой режима питания, когнитивной терапией.
Наука способна создавать потрясающе мощные мифы. Как правило, они полезны и приносят нам освобождение, но иногда
Наше осеннее настроение
«Мне надо было родиться медведицей. Ведь у медведей, в отличие от людей, есть право на спячку».
Этими словами, напечатанными 24 октября 1991 года в газете Washington Post, пациентка доктора Нормана Розенталя заставила научный мир признать: многие из нас перестают быть самими собой, когда осенью дни становятся заметно короче.
История этого открытия завораживает. Кто с приходом осени не испытывает некоей ностальгии? Осень означает возвращение к рутине, утрату свободы, конец встречам — новым и легким. Листопад словно повествует об ушедшей любви. Плащи и пальто напоминают о том, что впереди дождь и холод. Стоит ли удивляться, что осенью настроение нестабильно? Вероятно, по этой причине мы, психиатры, десятки лет отказывались прислушаться к пациентам, говорившим об этом чувстве «спячки» с осени до весны. Мы рассматривали эти жалобы как проявление скрытой психологической проблемы или обычной депрессии.
Между тем симптомы были другими. Состояние пациентов было схоже с зимней спячкой животных: их все больше охватывала своего рода летаргия, они спали дольше, чем обычно, им все труднее было вставать по утрам. Наконец поднявшись, они предпочитали, чтобы их оставили в покое, избегали любых контактов, даже по телефону. Планы и желания, так вдохновлявшие их пару месяцев назад, казались им теперь тяжкой обязанностью, которую надо скорее «спихнуть», чтобы «жить спокойно». Их либидо улетучилось, и они тянулись к сладкому и мучному, словно пытаясь пополнить запасы. А если бы мы их послушали, вместо того чтобы навязывать заранее заготовленные теории, мы бы услышали и о том, что их стали пугать слабо освещенные комнаты и они мечтают о юге и свете, чтобы почувствовать себя снова живыми.
А ведь мы все на медицинском факультете в курсе биологии изучали воздействие смены времен года на животных. Более того, мы знали, что выход из спячки, всплеск энергии, неистовый поиск партнера или гиперактивность (в устройстве гнезда или осуществлении другого «проекта») вызываются одной-единственной вещью — увеличением количества света, который стимулирует маленькую железу в задней части мозга и уменьшает выработку мелатонина. Мы все знаем, что с приходом весны ощущается прилив жизненных сил.
Но нам было сложно представить, что мы, люди, на глубинном уровне нашей природы можем зависеть от количества света точно так же, как животные.
Именно Норман Розенталь, психиатр, приехавший в США из Южной Африки, с коллегами из Национального института психического здоровья (США) заставил научное сообщество признать этот очевидный факт [96] .
Заметив, как сильно влияет на него самого изменение количества света, он осуществил эксперимент, показавший, что можно ослабить симптомы «спячки» с помощью ламп, имитирующих основные составляющие дневного света.
96
N. Rosenthal, G. Pons. Soif de lumi`ere. La luminotherapie: remede a la depression saisonni`ere. — Editions Jouvence, 2006.
Результаты были настолько убедительны, что даже наиболее скептически настроенные коллеги стали просить одолжить им лампы, чтобы испытать их на себе…
Исследования показывают, что около тридцати процентов из нас чувствуют значительный упадок сил между октябрем и мартом, а для десяти процентов симптомы настолько существенны, что можно говорить о депрессии.
Однако эти открытия не получили распространения в лечебной практике: люминотерапия (терапия светом) по-прежнему используется недостаточно. Между тем новые исследования показывают, что даже обычную, не связанную с сезоном депрессию можно существенно ослабить, если пациент будет по утрам (во время завтрака или чтения газеты) проводить полчаса возле такой лампы [97] .
97
D. Kripke. Light Treatment for Nonseasonal Depression: Speed, Efficacy and Combined Treatment. Journal of Affective Disorders. 1998. Vol. 9 (2).