Телохранитель для дочери генерала драконов
Шрифт:
Вокруг били молнии, только вот огня они не вызывали.
Все обращалось в пепел. Крупные капли дождя хлестали по земле.
Торговцы разбежались. Лошади притихли.
И даже Руньярдик перестал вырываться из куртки. Он тихо рычал. Испугано и жалко.
Оторванный край ткани трепало в разные стороны.
Но я отчетливо различала Руни. Он стоял перед телегами, прямо на пути у этой проклятой бури.
Его тело менялось, приобретая звериные черты.
Моя собственная магия уплотнялась, скрывая нас с котом.
Я
По моим кистям поползла мелкая бирюзовая чешуя. Кое-где проявлялись и вкрапления черного.
Выдохнув, я плотнее прижалась к борту телеги.
Стихия усиливалась наступая. Дальние деревья, до которых не достал Руни, ломались словно лучинки.
— Великие боги, — прошептал Алиф. Он так и стоял за нашей телегой. — Дайте выжить нам, дуракам.
Это была очень странная молитва, но я мысленно ее поддержала.
Только бы все выжили, и Руни не пострадал.
Мгновение и нас окутало тьмой...
Глава 92
Выдохнув, я ощутила дикий страх. Будто ночь на землю опустилась. Ничего не видно, лишь прозрачные тонкие нити черного тумана.
Сплошная непроглядная тьма.
Руньярдик глухо зарычал и, засуетившись, спрятал голову вглубь куртки. Свернулся там клубком и притаился. Что бы нас ни окружало — его оно пугало.
Снаружи послышался тяжелый мужской стон, полный муки.
Не Руни...
Глава гильдии? Алиф!
Он ведь так и не спрятался, хотя ему и велели это сделать. Я очень надеялась, что мужчине хватит ума заползти под нашу телегу.
Мрак медленно рассеивался, или я просто стала видеть несколько иначе. Подняв ладони, заметила, что моей тьмы стало больше. Магия сочилась через кожу, приподнимая волоски и вызывая мурашки. Она была иной, чем та, что окружала. Более густая и даже какая-то маслянистая.
Снова стон.
Встрепенувшись, я поняла, что на сей раз слышу своего волка. Наверное, сработал некий инстинкт или безрассудный страх за того, кого любила, но я подалась вперед, оставив куртку с котом на перине. Лишь накинула на нее дополнительно одеяло.
Подползла к лавке и выглянула наружу.
Резкий порыв ветра ударил в лицо, бросая в меня холодный поток дождевой воды.
Сверху пылало от молний. Они били с такой скоростью, что казалось, небо горит.
Мрак рассеивался.
Руни так и стоял перед телегой, раскинув руки. Он не шевелился. Его торс, просвечивая, облепляла мокрая рубашка. Волосы слиплись, и с них каплями стекала вода.
Вокруг моего мужчины металось нечто. Темные туманные сгустки то вытягивались в подобие человеческих фигур, то снова собирались в бесформенное облако.
Они кружили перед ним, как навязчивые мухи, и, казалось, пытались заглянуть в лицо.
Вдруг одна из таких «тучек» отделилась от роя остальных. Подлетела ко мне и закружила. Душу
Облетев меня, черное облачко замерло прямо напротив. Туман заклубился и вытянулся, формируя личико маленькой девочки с забавными короткими косичками по бокам. Она смотрела на меня, разевая рот в крике. Кривилась от боли и словно умоляла помочь.
Вздрогнув, я ощутила, как по моим щекам потекли слезы.
«Боль своих приму как свою», — вспомнила я фразу Руни.
Боль своих...
Темные ведьмы.
Протянув руку, я коснулась ладонью щеки малышки.
Она закрыла ротик и осмысленно взглянула на меня. От этого стало еще больнее.
Из облака вытянулась туманная ручка и повторила мой жест. От ее прикосновения стало так холодно. Будто смерть коснулась.
Рядом ударила молния ослепляя...
...Лес. Кустарник. Толпа связанных женщин проходит мимо. Страшные мужчины с красными глазами — я видела все это, словно сама сидела в неглубокой яме и наблюдала. Меня кто-то постоянно гладил по голове. Шепот слов утешения. Рядом зарычал мужчина и обернулся странным зверем, похожим на медведя.
И тут это чужое воспоминание вытолкнуло другое. Уже моё. Похожая поляна. Костры. Плач женщин. Палатка. Я лежала и смотрела на шевелящуюся ткань. Рядом кто-то ходил. Я видела передвигающиеся тени. Женский крик. Такой жуткий, что я задрожала и заплакала. И тьма, ползущая к выходу. Моя тьма. Она стремилась туда, на поляну с белым камнем, густо политым кровью десятка женщин...
«Сестра», — шепнула малышка, возвращая меня из мрака прошлого.
— Сестра, — повторила я, зная, что значит это обращение. — Иди наверх по небесной дуге, и там тебя встретят с молоком и мёдом.
Не понимала, откуда эти слова. Но я точно знала: так правильно.
Она опустила голову и вдруг, обратившись бесформенным сгустком, облетела вокруг, врезалась в мою грудь, отдавая предсмертную боль, и взметнулась вверх. Мгновение — и она растворилась.
Я выдохнула. Из моего рта вырвалось облачко пара. Снова налетел дождь и ветер.
Руни так и стоял, не меняя позы. Его губы шевелились. Он шептал одну и ту же фразу. Души кружились над ним, выговариваясь.
В порывах ветра я могла различать их голоса, полные ярости и страха.
Растерев грудь, вытерла с лица слёзы и оглянулась на перину. Да, я могла бы вернуться туда и спрятаться вместе с котом, но не позволяло мне это сделать одно слово, произнесённое убитой малышкой:
«Сестра».
— Боль своих приму как свою, — повторила я и спрыгнула на землю.
Ветер ударил в лицо, мешая идти. Но разве меня бы это остановило? Я упрямо передвигала ногами, стирая с лица слёзы, смешивающиеся с дождевой водой.
Остановившись за спиной своего волка, обняла его, уткнувшись лбом между лопаток.