Телохранитель для мессии
Шрифт:
Одиночество и обида на несправедливость высших сил вели ожесточенную битву за преобладание в моем мрачном настроении. Победило одиночество – залезло в душу и по-хозяйски там развалилось, наводя свои порядки. В гости к новоселу тут же напросилась тоска, беспардонно приведя с собой хныкающую жалость.
Нахлынуло острое желание, чтобы находился рядом со мной сейчас хоть кто-нибудь! (Имперская стража не приветствуется.) Помог, защитил, образумил. Посоветовал, в конце концов! Зов соскользнул с губ тихой мелодией, без затруднений просачиваясь через Зеркало.
«А если погромче покричать? Авось кто и откликнется!» Ой, не сдержалась… Все равно уже пора уходить.
Время пребывания здесь ограничивалось
Заброшенные на плечо сумки мерно ударялись о спину при быстром шаге. В котелке, упрятанном в одну из них, тихонько позвякивала ложка. Обезлюдевшая мостовая легко ложилась под ноги. Улочки становились уже и извилистее. Фонари встречались все реже, пока не пропали совсем. Из окон, неплотно прикрытых ставнями, сочились свет и звуки человеческого присутствия. Я направилась в порт, делая внушительный круг, дабы обойти квартал магов. Знания, полученные от Рисы, на запрос о самом неблагоприятном районе выдали припортовый. Недобрая слава ходила в народе об этом квартале. Кладбище опять же недалеко.
Воздух постепенно напитывался влагой и кровососущими насекомыми. К треньканью в сумке добавились озлобленные хлопки, не спасавшие, к сожалению, от зудящих кнопок на коже. Слева от меня потянулись ряды темных складских помещений, справа выставка монументальных произведений искусства – надгробных изваяний.
Настало время выбора ночлега.
Либо направо, либо налево. Кладбище привлекало неохраняемостью и возможностью уединения, склады – отсутствием покойных соседей, сухостью и комфортабельностью. Пока я размышляла, склоняясь к складскому варианту, судьба резко опустила чашу выбора совсем в другую сторону.
По мостовой бодро зацокали копыта конного патруля Имперской стражи. Звук, не слышимый в этом квартале почти со дня основания, вызвал у местного населения шок. Обалдение вылилось в шуршание, пронесшееся чуть впереди отряда по всему кварталу. Я, недолго думая, сделала выбор в пользу погоста, поднырнув под не пожелавшую отвориться калитку. Парадные ворота находились с другой стороны кладбища, но бежать до них полквартала. Результатом этих действий стали ободранная щека и спасенная шкура. Мое тело оперативно укрылось за широкими крыльями скорбящего ангела.
Перестук копыт смолк перед заклинившей калиткой, заставив мое сердце забиться в два раза чаще. Тишина являла собой подробную иллюстрацию к определению «могильная». Обнаглевшие комары, коварно воспользовавшись преимуществом, начали жрать меня заживо. И сожрали бы, если бы топот не возобновился, удаляясь с каждой минутой.
Расправа моя была страшна! Восемь комариных трупов и не знаю еще сколько покалеченных. Довольная, я огляделась в поисках подходящего уютного склепа. Не для безвременно почивших комаров. Для себя.
Симпатичных склепов оказалось в достатке. Места на кладбище предоставлялись только для особо важных персон. Обычных граждан хоронили за стенами города, экономя на земельных участках, непомерно дорогих, как и во всех столицах. На каждом надгробии возрыдала чья-нибудь фигура. Предпочтение отдавалось ангелоподобным созданиям, застывшим в различных позах, далеких от Камасутры. Повсеместно росла аккуратная газонная травка, не травмированная безалаберным бурьяном. В самом конце кладбища находилась сторожка смотрителя, в которой тот запирался ночью на все запоры. Такая предосторожность возникла вследствие того, что первое время здесь частенько недосчитывались сторожей, опрометчиво пренебрегших простыми правилами безопасности. В компании столь «жизнерадостных»
Мягкая земля не внушала доверия. Как-то сразу вспоминались все виденные мной фильмы ужасов, где из благодатной кладбищенской почвы лезли скрюченные конечности и хватали заблудшего в такое неподходящее время путника за ноги. Поэтому я передвигалась по территории как по минному полю, придерживаясь выложенных плиткой дорожек, хотя занятия с алной Ордена дали мне реальное представление о Некромантии, которое развенчивало большинство мифов, эксплуатируемых современным кинематографом. Но менее страшно от этого не становилось…
– Ну и какой склеп выбрать? – Заданный вслух вопрос меня несколько приободрил.
– Берите моего хозяина, – великодушно разрешил чей-то хрипящий голос. – Он все одно пустует. Будьте как дома.
Леденящий, пронзающий ночную тишину, как нож опытного убийцы сердце «клиента», вопль не сорвался с моих губ исключительно потому, что у меня отнялся голос. Для ошалелого воя имелся замечательный повод – стоящий в десяти метрах от меня самый настоящий зомби.
Перепутать мертвяка с живым человеком может только дилетант, даже если труп такой качественный, как этот, – за гнойно-зеленую дымку некромагии, окутывающую тело, безошибочно цеплялся вооруженный волшбой взгляд. Лунный свет позволял неплохо рассмотреть этот продукт Некромантии. Ввалившиеся глаза на обтянутом кожей черепе, не мигая, в ответ уставились на меня. Нестарый еще мужчина за тридцать. Был. До того как его осчастливили второй «жизнью». Следов насильственной смерти не видно – при беглом осмотре. Возможно, под застегнутым на все пуговицы камзолом красовалось аккуратное отверстие от клинка. Не аристократ: фактура не та, но приближенный.
«Свеженький, от смерти пара неделек», – определил мой натасканный на подробных иллюстрациях в фолианте «Лики Смерти» взгляд.
Теорию Некромантии я худо-бедно осилила. Исключительно основы, на остальное просто не хватило времени. Тем более что разновидностей нежити как грязи. Приблизительно их можно подразделить на три большие группы: безмозглые, со средним интеллектом и высокоинтеллектуальные. Причины восставания нежити также разнились: массовый мор, суицид, неподобающее погребение (или вовсе его отсутствие), проклятие. При благоприятных условиях (повлиять могли и положение Луны, и противостояние планет – обстоятельства каждого случая строго специфичны) нежить вылезала из земли как грибы после дождя. По-хорошему для самостоятельного поднятия-упокоения требовался не год и не два занятий с опытным наставником. Чуть зазевался на ритуале и уже сам пополнил ряды противника.
Рука инстинктивно схватилась за рукоять Неотразимой, с тихим шорохом вытаскивая ее из ножен. Сразу полегчало: спокойствие вливалось через прикосновение к невозмутимому металлу.
– Ты чей будешь? – Заданный мной шепотом (чтобы не сорваться на визг) вопрос был весьма обоснованным.
Насколько я помнила из уроков, в благополучных срединных землях Империи мертвяки редко получались самостоятельно. Не восставали из могил самопроизвольно и сами туда не укладывались. Их поднимали, а когда в них отпадала необходимость, упокаивали. Здесь требовалась осознанная отдача Силы, а не просто ее, простите, недержание. И проводить ритуал должен некромант – человек, имеющий к данному виду волшбы талант и врожденную небрезгливость. Способности к Некромантии теоретически в моем арсенале имелись, а вот опыта не хватало, так как практикум по этому виду нежити аалона Ренита обещала только на будущий год. Что тоже не очень обнадеживало, так как, по слухам, практические занятия сводились к изрублению мертвяка на шевелящийся фарш с последующим его упокоением какой-нибудь не обделенной этим талантом алоной.