Телохранитель ее величества: Страна чудес

Кусков Сергей Анатольевич

– А что их было трое? Этот момент я из ваших разговоров не понял. Озвучишь?

Мишель кивнула.

– По нашим данным, их должно было быть двое. Мы прослушивали все разговоры их взвода, знали обо всем, о чем они говорили. У них произошел раскол, очень серьезный, и вместе с Сандрой против всех пошло лишь два человека. Одну из них мы перехватили по дороге, будто бы случайно. Потому на встречу я отпустила вас с Камиллой в одиночку, из расчета два на два. С твоей спецтехникой и ее опытом как-нибудь до прибытия группы продержались бы. Но там их оказалось трое, и это стало сюрпризом.

Помолчала.

– Лея меня убьет, и Елену

убьет, и права будет. Я сама бы себя убила за такой просчет, но теперь чего уж.

Она встала, обошла меня сзади. Наклонилась, обняла за плечи.

– Малыш, я так испугалась!..

Она вновь была сама искренность. Это трогало, топило лед, сковавший мою душу, но одного проявления чувств было мало. Теперь мало.

– Я пойду, можно?
– вяло спросил я и подался вперед, намереваясь встать. Она подавила тяжелый вздох и отпрянула.

– Так было нужно, Хуан. И ты прекрасно это знаешь. И тот кабальеро, что сидит в тебе... Он погубит тебя. Уже погубил. Как только их расстреляют, ты поймешь это.

– Я так не могу, Мишель.
– Я встал и отрицательно покачал головой. Медленно направился к выходу.

– Должен мочь, - усмехнулась она.
– Иначе тебе не место там, куда тебя готовят.

Я не ответил - мне нечего было отвечать. Молча развернулся и вышел в коридор.

– Хуан, я облажалась...

Камилла открыла глаза, посмотрела с такой виной, что мне стало нехорошо.

– Ей нельзя волноваться!
– Дежурная офицер медблока потянула меня за плечо, но я отмахнулся.

– Я знаю. Ей надо кое-что сказать. Поверьте, иначе она как раз и будет нервничать. Оставьте нас на секунду.

Дежурная вздохнула, и, ясно выражая недовольство, вышла, бросив перед самой дверью:

– Две минуты! Больше не дам!

– Хуан!..
– потянула девушка.

– Я знаю, Афина. Все знаю.
– Я присел рядом и провел рукой ей по волосам.
– Все в порядке.

– Я не работаю на них... Ни на одних, ни на другого... Понимаешь?

– Понимаю.
– Ободряюще пожал ей руку.
– Жду тебя. Возвращайся. Тогда все и обсудим.

– Спасибо!
– Она улыбнулась - ей, действительно, стало легче. Как я и говорил.

– Все.
– Я вышел из бокса, куда тут же юркнула дежурная. И груди вырвался обреченный вздох. Эта девочка выжила, хотя и не моими стараниями. Но что будет дальше?

Вновь, как и прежде, никаких ответов.

Глава 3. Разгром

Процесс сделали открытым. После покушения местное общество оказалось в таком взвинченном состоянии, что решили не рисковать, хотя в Большом Мире это вещь немыслимая. Но мы не в Большом Мире, и раз уж так получилось, офицеры пошли еще дальше и сделали из заседания трибунала настоящее шоу. А чего мелочиться? Затыкать варежку - так всем, а не только недовольным! Впрок, так сказать.

Я был рад такому решению, ибо на горизонте встали тяжелейшие задачи, решить которые я и сам мог только публично. Первая - показать всем, что не хочу гибели девочек, вопреки бродящим среди недовольных пересудам. И вторая - постараться защитить их от расстрела, вытащить в последний момент. Ключевое слово "постараться", ибо как это сделать, не имел ни малейшего понятия. Единственное мое оружие, знание о том, что сеньорины офицеры боятся потерять авторитет, даже оружием

назвать сложно.

Но это не все аспекты проблемы. Дадут ли мне сыграть на публику, учитывая, что буду играть против авторитета управителей такого мощного влиятельного заведения? Получится ли у меня самого найти нужные аргументы, подобрать ключик к сердцам рядовых девочек, внимательно следящих за происходящим? Я не знал. Потому от волнения с утра бил мандраж, а кусок за завтраком не лез в горло.

Взаимоотношения с "чертовой дюжиной" замерли, застопорились. Девчонки не трогали меня, я их, мы взаимно не замечали друг друга. Кассандра откровенно дулась, считая, что я был не прав, не дав им возможности быстро и эффективно решить проблему, Сестренки ходили растерянные, обмениваясь со мной лишь фразами, смысловая нагрузка которых сводилась к словам, "да" и "нет", а и так нелюдимая Гюльзар замкнулась окончательно. Ей было неловко: с одной стороны она поддерживала Кассандру, считала, что они хотели поступить правильно, но с другой признавала, что это мое и только мое право принимать решение, как быть и что делать с противницами. Что они не должны были делать это за меня. Эта двойственность, усугубленная поразившим ее ножом из моей руки, отгородила восточную красавицу окончательно, и времени на преодоление сего барьера у нас не оставалось.

Потому, что у "сорок четвертых" среди обитателей корпуса осталось много подруг и сочувствующих, и в случае их расстрела у кого-нибудь обязательно возникнет желание отомстить. Не лично, своею рукою воткнув нож в тело, как хотели сами девочки, а пустить отравленную иглу в спину, подсыпать чего-то нехорошего в кружку, или сделать еще что-то подобное. И до марсианского Олимпа им будет вся лирика, предшествовавшая расстрелу.

Паула тоже дистанцировалась, но вынужденно. Она пыталась разговаривать, тормошить меня, но я раз за разом отнекивался, и, в конце концов, оставила в покое. Я понимал ее, но ничем не мог помочь - она часть взвода, часть команды, а мне надо было отдохнуть от них. Хотя бы для того, чтобы определиться, как быть дальше. Но попыток она не оставляла.

Вечером перед заседанием красноволосая исчезла, вернувшись лишь заполночь, усталая, злая и крайне недовольная.

– Она отказалась, Хуан, - огорошила она меня, снимая хорошо выглаженный накрахмаленный парадный китель.
– Не захотела даже слушать. Я все рассказала, просила вмешаться, умоляла!
– Тяжелый вздох.
– А она лишь внимательно выслушала и сказала не лезть в это дело. Оно "не для моего ума".

Паула резко обернулась и закричала:

– Не моего ума, понимаешь?!! Это она сказала МНЕ!!!..
– Затем села и заплакала.
– Хуан, прости, я сделала все, что смогла!..

Я хотел присесть рядом, успокоить, погладить ее по волосам, но гораздо более чувственные Сестренки оттеснили и спровадили меня в коридор, взяв сию задачу в свои руки. Правильно, буду бередить свежую рану. Погуляю минут двадцать и вернусь, когда они уже лягут.

Я и раньше думал, что у Паулы должен быть собственный выход на королеву. Так сказать, семейный, родственный. Значит, ее величество не захотела слушать племянницу, посоветовав не вмешиваться? Интересно-интересно!

Итак, два вопроса: что они задумали и на что готовы пойти? От ответов на них зависела моя стратегия поведения на завтрашнем заседании. Но сколько я ни думал, даже приблизительные ответы дать не смог.