Телохранитель ее величества: Страна чудес
Шрифт:
С первой названной сеньорой я не был знаком, однако остальные имена мне сказали о многом.
– Бестия. Норма. Марселла. И... Капитошка, - закончила она.
– Капитошка?
– Кажется, челюсть моя отвисла.
– А что тут такого?
– округлила глаза собеседница.
– У нее что, не может быть своего мнения? Меня больше удивляет сеньора министр. Она, член команды королевы, и "за"?..
Да, меня это тоже удивило. Но не настолько, чтобы раструсить навалившуюся меланхолию. Покачав головой, я задумался и ушел в себя,
– Хуан, дальше что?
– не выдержала мулатка спустя несколько долгих минут, и фоновый гул разговоров за ее спиной мгновенно стих.
– Что, "дальше что"?
– Что будет дальше?
– повторилась она.
– Что собираешься делать?
– Делать?
– Я усмехнулся.
– Хороший вопрос. Не знаю. Могу только предположить, что будет в принципе. А будет одно из двух: либо их завтра расстреляют, либо не расстреляют.
И глядя на недоуменные мордашки, продолжил:
– Я тут помозговал, пока сидел, и пришел к выводу, что у них вышла неплохая постановка. И логичным ее завершением была бы амнистия. Личная королевская. Перед самым-самым расстрелом, когда наказующие поднимут винтовки. Если эта афера закончится без крови, это будет красивое решение, а они любят красивые решения.
– Значит, думаешь, все закончится благополучно?
– У Марты-Белоснежки радостно заблестели глаза. И, кажется, не только у нее, но я тут же постарался развеять феерическое настроение.
– Думаю, нет. Это вероятно, но не факт, что они решат именно так.
– ???
– Смотрите сами, - усмехнулся я, - мой проект провален. Мне никогда не стать одним из вас - после пережитого навсегда останусь белой вороной. Уже говорил, я не принц, но это не так важно. Я буду вороной, из-за которой пожертвовали взводом ваших сослуживиц. Какие после этого могут быть перспективы? Кто согласиться доверяться мне, подставлять в бою спину?
И даже присяга не спасет. После нее останется стена отчуждения похлеще, чем у Паулы.
– То есть, в корпусе мне не место, - подвел я итог.
– А зачем тогда "прокачивать" мою персону именно здесь?
Девчонки молчали.
– Далее, мой взвод, моя команда. Девочки испугались, оказались банально не готовы к контакту. А я не смог подобрать к ним ключик. Дошло до того, что я стрелял в них, метал ножи, понимаете? Какие они "свои" после этого? В своих не стреляют!
У нас нет перспектив, нет будущего, а значит, держать меня ради них так же нет смысла. Второй цели, ради которой сюда запихнули, я не достигнул, команды у меня нет.
– А "пятнашка"?
– задал кто-то вопрос из задних рядов.
– "Пятнашка" - хранители, стража.
– А для ИХ целей мне потребуются не совсем силовики. Скажем так, это должны быть люди с некоторыми уникальными способностями, в том числе паранормальными, и "пятнадцатые" такое не потянут. Да и воспитывать их, подгонять
Вновь обвел всех глазами.
– Тогда что? Правильно, ничего. Гораздо больших успехов достигну на "гражданке". "Мозговерт" прошел, самую сложную его часть, драться и стрелять умею. Организовать несколько занятий на нейронном ускорителе вне этих стен, найти грамотных инструкторов, подобрать толковую команду и спокойно ваять из меня то, что и собирались изначально. Что проще? Как вариант, запихнуть меня в военное училище - отличный выход!
В зале вновь поднялся шепот, переходящий в ропот. Я продолжил:
– Корпус мне не нужен, понимаете? Они хотели на меня посмотреть и посмотрели, хотели "прокачать" первичные навыки, организовать курс молодого бойца - сделали это. И теперь с легким сердцем уберут. А девочек расстреляют, ибо сами видите, гайки закручены, личному составу указали место, остался последний штрих - чтобы не было прецедентов.
– А что, нельзя оставить тебя после расстрела?
– задала вопрос одна из девочек лет восемнадцати-двадцати, самая младшая из присутствующих. В ее сторону тут же обернулось несколько иронично скривившихся мордашек.
– Сколько по-твоему ЧАСОВ после этого я проживу?
– фыркнул я. Она не смутилась.
– Но ты же был против! И все это видели! Ты защищал их!
– возмущалась она, и возмущалась искренне. Я лишь горько усмехнулся.
– Поверь, после привода приговора в исполнение это не будет играть никакой роли. Их кровь ляжет на меня, как на первопричину всего действа.
– Мы с тобой, Хуан!
– выкрикнул кто-то, вновь поднялся ободряющий ропот. Марта-Белоснежка пересела поближе, на мой диван, и сжала руку.
– Хуан, не бойся! Мы попытаемся защитить тебя! Чего бы это ни стоило! Поговорим с остальными, объясним ситуацию...
Я даже не стал отвечать. Лишь глубокомысленно скривился. Она поняла, убрала руку и опустила голову.
– Все равно, не переживай. Иди с легким сердцем. Мы знаем, что к чему, и всегда будем помнить. А потом, через время, если тебе понадобится помощь...
– Не надо мне никакой помощи!
– взорвался я и вскочил.
– Вы хороните их! Хороните раньше времени! А я не могу так! Я еще не сдался, буду бороться!
– Их приговорил совет офицеров в полном составе!
– тоже вскочила и заорала Марта в ответ.
– Да, мы похоронили! Потому, что знаем, что это такое! Ты тут полгода, а мы с тринадцати лет, и видели побольше тебя!
Повисла зловещая пауза. Наконец, сообразив, что так только хуже, она продолжила тише, опускаясь на место:
– Если их приговорили - их расстреляют, и им плевать на твою борьбу.
Я опустился следом. Обхватил колени, до боли сжав кулаки. Начался приступ, мой вечный спутник, однако сейчас он ничем, совершенно ничем не мог помочь. Кажется, я даже рычал, но, слава богу, ни на кого не набросился.