Телохранитель
Шрифт:
Я расплачиваюсь по счёту, предчувствуя, что Камилла скоро закончит, и жду, пока она встанет. Я наблюдаю за ней, как ястреб, выискивая любые признаки опьянения. Их нет, хотя её мать немного пошатывает на её золотых каблуках, когда она встаёт из-за стола, опрокидывая последние капли своего шампанского. Ти Джей ловит мачеху за локоть, чтобы поддержать её, и Камилла берет её за руку, когда они выходят из ресторана, я следую за ними.
Когда мы выходим на тротуар, я сдерживаюсь, пока они прощаются, мне не нравится наша дистанция, но я стараюсь быть невидимкой. Трудно выглядеть непринуждённо и непритязательно, когда ты такой
Подъезжает «Бентли», из него выходит водитель, огибает машину и открывает заднюю дверцу для матери.
— Милая пока, я была так рада тебя видеть, — она обнимает дочь, та обнимает её в ответ, прежде чем перейти к Ти Джею. — Береги себя, — приказывает она. — Давай в следующий раз без опозданий.
Ти Джей смеётся.
— Это у тебя бурная светская жизнь!
— Просто держу руку на пульсе, — она подмигивает и целует его в щеку. — Пока-пока, сладкие мои, — она грациозно опускается на заднее сиденье, и водитель захлопывает дверцу.
Сзади подъезжает машина Ти Джея, и водитель передаёт ему ключи.
— Спасибо, — говорит он, протягивая ему двадцатку. — Веди себя хорошо сегодня.
Камилла закатывает глаза.
— Я всегда веду себя хорошо. Почему ты не идёшь?
Он смеётся, совершенно довольный.
— Я оставлю эту вечеринку тебе. — Наклонившись, он целует её в щёку и бросает взгляд на меня. — Похоже, ты в хороших руках, но будь осторожна, ладно?
Осторожна? Я понимаю, что он не хотел оскорбить мой профессионализм. Но он словно, мягко напоминает ей о том дерьме, в которое она вляпалась ранее. И судя по мягкому, почти умоляющему выражению в глазах Ти Джея, он напоминает об этом и мне. Ему не о чем беспокоиться. Она в безопасности. От всего.
Камилла бросает мимолётный взгляд через плечо, закусив губу.
— Конечно, — говорит она.
Я жду, пока он отъедет, прежде чем присоединиться к ней на обочине. Всё, что сейчас крутится у меня в голове, неоправданно и неуместно, — я был безумно рад, что Камилла ничуть не похожа на своих родителей по характеру. Она превратила себя в человека, которым хочет быть, и, несмотря на несколько неудач, должна гордиться собой.
— Интересная женщина твоя мать, — размышляю я, останавливаясь рядом с ней.
— Ты имеешь в виду претенциозность, да? — Камилла поворачивается и смотрит на меня. — Тебе не нужно быть вежливым. Когда трезвая она хорошая, — и достаёт телефон, набирает текст и нажимает «отправить». — «Пикчердром» находится в нескольких кварталах отсюда. Идём, — решительно заявляет она, направляясь к моей машине. Я выдыхаю, когда иду следом, напоминая, что ночь ещё далека от завершения.
* * *
Шум. Господи, это невыносимо. Из динамиков доносятся какие-то тяжёлые, пульсирующие басы, и сотни молодняка лет двадцати пяти заполняют помещение, все пьют шампанское. Практически полная темнота беспокоит меня, когда я осматриваю это место. Когда Камилла входит, со всех сторон с визгом восторга шествуют несколько молодых девушек.
В руку Камиллы, любезно предоставленную Хизер, впихивается бокал шампанского, и все обнимаются. Я рычу, когда мужчины начинают об меня тереться. Несколько взглядов устремляются и в мою сторону — девушки смотрели заинтересовано, мужчины насторожено, — когда я наблюдаю за Камиллой, парящей в нескольких футах от меня. Она расслаблена, всё ещё счастлива, и это заставляет меня немного расслабиться,
Часом позже я теряю рассудок. За свои тридцать пять лет я пережил немало довольно мучительных ситуаций, но могу с уверенностью сказать, положа руку на моё очерствелое сердце, что прошедший час был самым худшим. Даже один вид того, как она танцует на танцполе, причиняет мне физическую боль. Время от времени я мимолётно задаюсь вопросом, намеренно ли она делает это, в надежде вывести меня из себя. Как бы то ни было, я профессионал и могу это выдержать. Но я ещё и мужчина, у которого слишком долго никого не было.
Я измученно застонал, стараясь не смотреть на неё. Это трудно, учитывая, что Камилла моя клиентка. Работа. Но, чёрт возьми, она совершенна, без особых усилий она выглядит великолепно и сдержанно в своей красоте и характере. Ни один мужчина в этом баре не застрахован от внимания, которое она притягивала, при этом не требуя его. Другие женщины, все красивы, но они бледнеют, находясь рядом с ней в одном помещении. Я улыбаюсь тайной улыбкой, испытывая странное чувство гордости.
Затем я мысленно стараюсь отключиться от посторонних мыслей, бросая взгляд на верхнюю полку бара. Мне нужно выпить.
— Эй! — рядом со мной появляется Камилла, весёлая и улыбчивая. — Мне нужно отлить, — произносит она, переминаясь с ноги на ногу. — Пойдёшь со мной?
Она пьяна. Её дерзкое заявление меня не смущает. Во всяком случае, я рад, что она предупредила меня вместо того, чтобы идти в туалет и оставить меня.
— Пойдём, — я кладу руку ей на поясницу, яростно отказываясь признать, как приятно ощущать её почти целиком.
Камилла двигается легко, но я запинаюсь, когда она отодвигается от меня. Будь у меня такая возможность, я мог бы возразить на подобное поведение или, возможно, наорать на неё за это, но вместо этого она крепко держит меня за руку, и я теряю всякую мысль. Мои ноги всё ещё работают, но всё остальное перестаёт функционировать. Мягкость её нежной руки в моей слишком приятна, чтобы чувствовать себя в безопасности. Моё сердце колотится, пока я пытаюсь урезонить себя. Её светлые волосы двигаются по её изящной спине, когда она подпрыгивает и покачивается передо мной, поднимая уровень пытки на недосягаемую высоту. Я могу вести себя так профессионально, как того требуют обстоятельства, но мой член и все другие жизненно важные органы не разделяют моего энтузиазма. Сопротивление — это ключ. Главное — мыслить здраво.
Я проваливаюсь в туман конфликта, не в силах понять, что именно в этой девушке пробудило во мне все эти чувства — чувства, которые были мертвы в течение многих лет. С тех пор, как взялся за это задание, я старался быть сильным, боролся с собой, чтобы найти причину в запутанных чувствах — держать многое в перспективе. Теперь я боюсь, что чувства становятся сильнее, чем моя способность бороться.
Камилла поворачивается ко мне лицом, когда мы достигаем длинного коридора, её волосы развеваются словно в замедленной съёмке. Она по-прежнему улыбается. За всю свою взрослую жизнь я ни разу не проронил ни слезинки. Жёсткость была натренирована во мне годами, а эмоции — это то, о чём я давно забыл. Так я был счастлив. Эта девчонка всё испортила. Она опасна для меня. Я готов был расплакаться от грёбаного разочарования.