Тёмная башня (Стрелок)
Шрифт:
Он открыл четвертую карту. За прялкой, свивая нить, сидела женщина в накинутой на голову шали. Изумленному стрелку привиделось, будто она коварно улыбается и плачет одновременно.
– Владычица Теней, - заметил человек в черном.– Не кажется ли она тебе двуликой, стрелок? Так и есть. Истинный Янус.
– Зачем ты мне все это показываешь?
– Не спрашивай!– резко сказал человек в черном, и все-таки он улыбнулся.– Не спрашивай. Просто смотри. Если тебе легче считать это всего-навсего бессмысленным ритуалом вроде церковных обрядов, если
Он хихикнул и перевернул пятую карту.
Ухмыляющаяся жница сжимала костлявыми пальцами косу.
– Смерть, - просто сказал человек в черном.– Но не твоя.
Шестая карта.
Стрелок посмотрел на нее и ощутил в животе странную щекотку нетерпения, смешанного с ужасом и радостью, дать же название чувству в целом было невозможно. К горлу подступала рвота, и в то же время хотелось пуститься в пляс.
– Башня, - негромко произнес человек в черном.
Карта стрелка занимала центр расклада; по углам, как спутники, окружающие звезду, располагались следующих четыре карты.
– Куда идет эта карта?– спросил стрелок.
Человек в черном положил Башню на Повешенного, полностью закрыв его.
– Что это значит?– спросил стрелок.
Человек в черном не ответил.
Роланд резко и хрипло переспросил:
– Что это значит?
Человек в черном не ответил.
– Будь ты проклят!
Никакого ответа.
– Тогда что за карта у нас седьмая?
Человек в черном перевернул седьмую карту. В сияюще-синем небе вставало солнце. Вокруг резвились купидоны и духи.
– Седьмая карта - Жизнь, - тихо сказал человек в черном.– Но тоже не твоя.
– Где ее место в раскладе?
– Не твоего ума дело. И не моего.– Человек в черном небрежно смахнул карту в угасающий костер. Она обуглилась, свилась в трубку, вспыхнула. Стрелку почудилось, что сердце в груди дрогнуло и обратилось в лед.
– Теперь спи, - беспечно велел человек в черном.– Уснуть, и видеть сны, и все такое.
– Удавлю, - процедил стрелок. С великолепной, свирепой внезапностью согнув ноги, он перемахнул через костер к своему собеседнику. Улыбающийся человек в черном увеличился в размерах, загородив собой все, а затем отступил вглубь длинного гулкого коридора, полного обсидиановых столбов. Мир заполнился звуками сардонического хохота; Роланд падал, умирал... уснул.
И видел сны.
Вселенная была пуста. Ничто не двигалось. Ничего не было.
Смущенный, ошеломленный стрелок медленно плыл.
– Да будет свет, - беспечно произнес голос человека в черном - и стал свет. Стрелок бесстрастно, словно со стороны, подумал, что свет - это хорошо.
– Теперь да будет наверху тьма, и в ней звезды, а внизу вода.– И явились твердь небесная с водою. Стрелка несло по волнам бескрайних морей. Над головой сверкали мерцающие, негасимые звезды.
– Суша, - тоном приглашения сказал человек в черном. И явилась суша: то поднимаясь, то опускаясь, она в нескончаемых судорогах вздымалась из воды - красная, безводная, растрескавшаяся
– Ладно, - говорил человек в черном.– Это начало. Да будут растения. Деревья. Травы и луга.
И стало так. Там и сям, пыхтя, ворча, поедая друг друга и застревая в клокочущих, зловонных смоляных ямах, бродили динозавры. Повсюду раскинулись огромные тропические девственные леса. Гигантские папоротники махали небу зубчатыми листьями. Кое-где по ним ползали двуглавые жуки. Стрелок увидел все это, но по-прежнему ощущал себя большим.
– Теперь человек, - негромко произнес человек в черном, но стрелок падал... падал снизу вверх. Линия горизонта у края этой безбрежной плодородной земли начала выгибаться. Да, все его учителя говорили, что земля круглая, утверждали, будто это было доказано задолго до того, как мир сдвинулся с места. Но такое...
Дальше, дальше. Перед изумленным взором Роланда обретали форму континенты, их заслоняли похожие на часовые пружины спирали облаков. Атмосфера планеты удерживала ее в плацентарном мешке. А солнце, поднимаясь из-за плеча земли...
Он вскрикнул и вскинул руку к глазам.
– Да будет свет!– Голос, прокричавший это, больше не был голосом человека в черном. Это был гремящий, рождающий эхо голос великана. Он заполнял пространство, и пространства между пространствами.
– Свет!
Роланд падал, падал...
Солнце съежилось. Мимо стрелка вихрем пронеслась вдоль и поперек изборожденная каналами красная планета. Вокруг нее яростно вращались две луны. Крутящийся пояс камней. Бурлящая газами гигантская планета - слишком громадная, чтобы выдержать себя, и, следовательно, сплющенная. Окольцованный мир, блиставший внутри опояски из льдистых игольчатых кристаллов.
– Свет! Да будет...
Иные миры - один, другой, третий. Далеко за границами последнего, в мертвой темноте подле сверкавшего не ярче потускневшего гроша солнца вращался, один-одинешенек, шар изо льда и камня.
Тьма.
– Нет, - сказал стрелок. Прозвучавшие безжизненно слова бесследно канули во мрак, который был темней темного. Самая глухая ночь души человеческой в сравнении с ним была разгаром дня, тьма под горами - всего лишь грязным пятном на лике Света.– Прошу тебя, не надо больше. Не надо. Не на...
– СВЕТ!
– Не надо больше. Прошу, не надо...
Сами звезды начали съеживаться. Все туманности стянулись воедино и стали бессмысленными мазками грязи. Казалось, вся вселенная стягивается к единому центру, и этим центром был стрелок.
– Иисусе хватит хватит хватит...
На ухо Роланду вкрадчиво зашептал голос человека в черном:
– Тогда отступись. Отбрось все помыслы о Башне. Ступай своей дорогой, стрелок, и спаси свою душу.
Роланд взял себя в руки. Потрясенный и одинокий, окутанный мраком, страшась стремительного натиска некоего абсолютного смысла, он взял себя в руки и коротко, зло, повелительно произнес свое последнее слово: