Темная дикая ночь
Шрифт:
Его большой палец с нажимом кружит вокруг моего соска.
– Думал, что это будет сплошное неторопливое смакование, когда мы… если бы это сделали.
Все мои связные мысли мошками разлетелись в разные стороны.
– Сейчас я ощущаю себя слишком сумасшедшей для неторопливого смакования.
– Я тоже, – смеясь, отвечает он. – Еще как.
Хочу его туда, где он был двадцать секунд назад, накрыв меня своим тяжелым вспотевшим телом и двигаясь, подкручивая бедрами, у меня между ног. Я сажусь, хватаю его за затылок и, целуя припухшие влажные губы, спрашиваю:
– У тебя есть презервативы?
–
Я опускаю руку вниз, обхватываю его и наслаждаюсь влажным скольжением вверх и вниз по нему, когда он стонет мне в рот, почти всхлипывая. Свободную руку он кладет поверх моей, но не направляя, а просто чтобы почувствовать мои пальцы на себе, как и я чуть раньше. После нескольких неспешных поглаживаний он начинает двигаться в моей руке, целуя все более жадно и наклонившись так низко, что едва не скользит в меня снова.
– Быстрее, – шепчу я, и он закрывает мне рот своими губами.
– Стой, погоди, – говорит он и мягко убирает мою руку. – Не спеши. Это не… Я хочу притормозить и все прочувствовать, – его поцелуи превращаются в легчайшие прикосновения. – Не хочу так же быстро захотеть кончить, если мы опять возьмем прошлый темп.
Не представляю себе сейчас, как секс с Оливером может быть неспешным, ведь я знаю, каково это, когда он слетевший с катушек. Теперь я вряд ли захочу, чтобы он пытался быть со мной нежным. «Нет, – думаю я. – Я знаю, как ты ощущаешься, когда просто берешь и трахаешь меня».
Он тянется к тумбочке и возится с коробочкой, которая, как я замечаю с легким удовлетворением, была нераспечатанной. Вытащив квадратный пакетик, он бросает его рядом со мной на кровать. Когда я тянусь к нему, он накрывает мою руку своей и с улыбкой целует.
– Не торопись, – смеясь сквозь поцелуи, говорит он. – Подожди.
Всем телом нависнув надо мной, он наклоняется и целует, замедляет меня и одновременно с этим распаляет, словно показывая, как можно смаковать.
Манящий рот, широкие плечи и сильные жилистые руки.
Четко очерченные мышцы его спины, упругая задница под моими ладонями, когда он двигался, врываясь в меня.
Мягкая дорожка темных волос, прижимающаяся к моему пупку.
Секс у нас и был, и не был; проникновение – только формальность. И по его взгляду я понимаю: с каждым поцелуем он говорит мне что-то, с каждым прикосновением к моей коже.
Он так смотрит на меня, что складывается впечатление, будто видит больше, чем мое поднятое к нему лицо. Он видит всю меня. Из-за нарастающего от всего этого жара кожа горит огнем, вскипает кровь, а я превращаюсь в совершенно безумную.
– Кажется, для смакования у нас впереди будет куча времени, – тихо заскулила я. – Я не…
Он берет презерватив, кладет его мне на ладонь, а сам усаживается у меня между ног.
– Знаю.
Я разрываю его, чувствуя необходимость немного сориентироваться. Внезапно занервничав, я вижу, как неуклюжи мои руки от отсутствия практики.
– Давно такого не делала.
Он улыбается, но ничего не говорит, а, затаив дыхание, смотрит,
Кажется, он хочет что-то сказать, но так же я чувствую, что этого всего слишком много, чтобы слова не прозвучали бы банально или излишне сентиментально. Наверное, именно поэтому я тоже молчу.
Он наклоняется, нежно целует меня и спрашивает:
– Ты хочешь меня так?
Я предполагаю, он спрашивает, оставаться ли ему сверху.
– Да.
На ощупь его член – самая горячая часть тела, как едва сдерживаемый фейерверк. И от его ощущения в моей руке внутри меня все плавится, а перед глазами плывет. Кусая губы, я закрываю глаза, чтоб отрешиться от всего вокруг и чувствовать только его, когда он, растягивая, входит внутрь. Он шокирующе твердый там, где у меня мягкость и нежность, и это заставляет чувствовать себя дикой и задаться вопросом, смогу ли я его принять где-то еще, куда только он может войти.
С тихой руганью он ртом прижимается пониже моего уха.
– Блядь, – снова выдыхает он.
Когда я приподнимаю бедра, чтобы втянуть его еще глубже, он останавливает меня, грубо стискивая мое бедро.
– Подожди, я слишком…
Я все еще под ним, за исключением медленно блуждающих моих рук по его спине в моменты, когда он, опираясь на свои, подавался вперед. Это просто нереально – чувствовать себя соединенной с кем-то, как это происходит сейчас. Не в смысле синхронных движений, а именно одним целым.
Протяжно выдыхая, он слегка подается назад и толкается вперед, со стоном сдаваясь и начиная двигаться по-настоящему.
И я обнаруживаю, что была неправа: медленно и глубоко с Оливером так же идеально, как и буйный трах.
Я изумлена тем, как он выглядит надо мной. Столько раз и в стольких ситуациях видела его как друга: стоящего рядом со мной и сидящего на другом конце стола, в моей машине и в его, на полу, когда его рисовала. Я даже лежала головой у него на коленях и с этого ракурса смотрела на него. Еще видела, как он вылезает из-под моей машины, когда проверял подозрительную утечку. Но таким, как сейчас, я его не видела никогда. Голый, вспотевший, опираясь на руки рядом с моей шеей, он смотрит вниз на наши тела, следя за собственными движениями. Напряженные мышцы рук, зажатая между зубами губа… Это наслаждение даже просто смотреть, и тем более ощущать, как он лениво скользит вперед-назад.
Испустив прерывистый вздох, я закрываю глаза, и его тело резко подается вперед, да так глубоко.
– Лола. Черт. Я…
Мои руки находят его бедра, направляя его, когда он колеблется, потому что я хочу его еще ближе, чтобы он всем телом прижимался ко мне, хочу его, скользящего надо мной и во мне. Одной рукой я провожу по его боку, по плечу к шее и притягиваю его к себе.
Оливер наклоняется, и его волосы щекочут мой лоб.
– Я не могу. Не могу в это поверить. Не могу перестать смотреть на тебя.