Темная дикая ночь
Шрифт:
От «Рыбы Рэйзор» я чувствовал такой же головокружительный восторг, что и ребенок, впервые покупающий комикс в маленьком газетном киоске. Я был одержим силой, сражениями и мощью истории, рассказанной словом и цветом. Когда мне было одиннадцать, я был самым высоким и худым ребенком в Year Seven [в Австралии группа классов в школе, включает в себя учеников от одиннадцати до тринадцати лет – прим. перев.] – в наш первый год средней школы – и местные засранцы меня метко прозвали Длинный. И даже когда к Year Eleven [то же самое, что и Year Seven, но возраст от пятнадцати до семнадцати лет – прим. перев.] мои друзья меня догнали, имя
Глядя на Лолу, я поражаюсь, насколько мы похожи – предоставленные сами себе в детстве, мы превратились в амбициозных интровертов – и насколько важное место занимают комиксы в жизни каждого.
А пока она витала в идеях ее нового дела, болтая о нереальных офисах и смеясь над малоприятным началом встречи и тем, как в комнату ворвался Остин, я почувствовал, что мне нужно немного успокоиться и, забрав свое пиво, сделать глоток. Мне нужно подавить свои чувства, чтобы ощущать себя комфортно. Ведь на самом деле жизнь Лолы изменится. Туда, где поначалу была только страсть, стремительно врывается бизнес – который принесет напряженность и проблемы, которые я предвижу в большей степени, чем понимает она. Кроме того, Лола невероятно талантлива, но по-прежнему немного наивная: Голливуд воплощает мечты, но так же может быть суровым и безжалостным. Я хочу отбросить в сторону свой беспокойный рефлекс, из-за которого меня тянет немного суетиться с ней и переживать, что это ее сломает или, например, уничтожит ее искрящееся идеями творческое начало – благодаря которому она сочиняет и рисует – и я не уверен, что стоит жертвовать этим ради кусочка жизни, о которой я мечтал.
Это заставляет меня хотеть ее защитить, сказать ей, чтобы слушала свой внутренний голос, потому что для Лолы он куда реальней, чем те, что окружают ее б'oльшую часть жизни, начиная с детства. Так же, как и для меня. У меня нет ни братьев, ни сестер, ни родителей. Когда я был ребенком, опеку надо мной взяли бабушка с дедушкой, и лет в восемь мне стали больше интересны Супермен и Бэтмен, нежели то, что бабуля смотрела по телевизору, или те люди, которые приходили в магазин деда.
Когда Лола подходит к концу рассказа – и когда технические подробности стали малопонятными из-за специфического сленга – начинает светиться экран ее лежащего на столе телефона, и она, мельком глянув на него, снова отодвигается ближе к спинке, не сводя с меня глаз.
– Это Остин.
Из-за того, что она смотрит прямо на меня – не на Харлоу, Лондон или Миа – мое сердце оживляется и искрит в груди.
– Ответь, – предлагаю я, кивком показывая на телефон.
Она неловко хватает его, чуть не сбросив со стола, и торопливо отвечает:
– Алло?
Не слыша разговор на той стороне, я не могу понять, почему она краснеет и улыбается, после чего говорит:
– Привет, Остин. Нет, извини. Просто только сейчас добралась до телефона.
Она внимательно слушает, а мы так же внимательно следим за ней, слушая односторонний разговор:
– Я все еще немного в шоке, – говорит она ему, – но в порядке… – она поднимает взгляд и, оглядев стол, продолжает: – Да, я вышла развеяться с друзьями… Просто местный бар… в Сан-Диего, – смеется она. – Это была сумасшедшая
Какого хера?
Я смотрю на Харлоу, которая в этот момент поворачивается ко мне, видимо, думая о том же.
Блин, он же не едет сюда? Я смотрю на часы: сейчас почти десять, плюс два часа дороги.
– Я тоже до сих пор взволнована, – говорит она, поигрывая с сережкой. – Ну, я же никогда еще не писала сценарии, так что хорошо, если буду хоть чем-то полезна… – она хихикает ему в ответ.
Хихикает.
Я снова бросаю взгляд на Харлоу.
Лола хихикает только в нашей компании. И никогда – с людьми, которых знает всего пару часов. Кроме меня в Вегасе – и я предпочитаю считать ту ситуацию чертовски уникальной.
– Не могу дождаться с ними поговорить… Нет, не буду, заключения неплохие… Я знаю, извини. Здесь шумно… Хорошо, буду, – она кивает. – Буду! Обещаю! – очередное гребаное хихиканье. – Ладно… Хорошо. Пока.
Она нажимает отбой и выдыхает, после чего скользит взглядом ко мне.
– Это был Остин.
Смеясь, я отвечаю:
– Да я уж слышал.
Даже с тем странным инородным чувством, поселившемся в моей груди, я могу себе представить, насколько это захватывающе: так быстро ощущать себя комфортно с человеком, стоящим у руля воплощения в жизнь ее главного творения.
– Он же не едет сюда из Л-А? – спрашивает Лондон с некоторым подозрением в голосе, если я, конечно, не ошибаюсь.
Мне всегда нравилась Лондон.
– Нет-нет, – отвечает Лола, улыбаясь и глядя на стол. – Он просто шутил.
Некоторое время мы просто сидим и смотрим на нее.
Харлоу первая нарушает тишину:
– Ну и какого хрена тогда он звонил?
Лола удивленно поднимает голову.
– Ой. Хм, он просто хотел знать, в порядке ли я после встречи… и что он обдумал кое-что по поводу сценария к первому фильму.
– «Первому»? – переспрашиваю я.
Она слегка расстроенно качает головой, и ее длинные прямые волосы прилипают к помаде на губах. Не в состоянии сдержаться, я тянусь вперед, чтобы убрать их. Но она тоже поднимает руку, и ее пальцы оказываются быстрее моих.
Я быстро убираю свою и чувствую, как Харлоу поворачивается в мою сторону, но не могу отвести взгляд от Лолы, которая смотрит на меня с тихим безумием в глазах.
– Черт возьми, Оливер.
Лондон берет телефон и заявляет:
– Сейчас погуглю этого Остина Адамса.
Мне она всегда очень нравилась.
– «Первому»? – снова и чуть мягче спрашиваю я у Лолы.
– Он говорит, студия думает о трех фильмах, – почти пропищала она. – И еще у него есть идеи, которые он хочет со мной обсудить.
Харлоу матерится, Миа визжит, Джо широко улыбается, а Лола закрывает руками лицо, тихо заскулив от паники.
– Вашу мать! – кричит Лондон. – Этот парень горяч! – она поворачивает к нам телефон.
Ладно, кажется, Лондон мне не настолько уж и нравится.
Не обращая на нее внимания, я напоминаю Лоле:
– Это хорошо, – и мягко опускаю ее руки вниз. Не в состоянии удержаться, добавляю: – Он сейчас хочет их обсудить? Или тебе завтра нужно быть в Л-А?
Она качает головой.