Темная гора
Шрифт:
Линь наставительно поднял палец и глянул на меня значительно, словно хотел убедиться, постиг ли я смысл его слов. Мне показалось, правда, что при этом у него дрожали уголки губ.
— Так он стал десятником? — спросил я рыжеусого.
— Кто?
— Ну, стражник этот…
— А-а, нет, не успел. Госпожа Гретте его медведям скормила.
Я чуть не подавился куском рыбы.
— Веселые у вас тут нравы, — пробормотал я.
— Так ведь он ей на ногу наступил, увалень такой, — добродушно пояснил рыжеусый.
На господской половине стола
Краем уха я слышал разговор госпожи Гретте со своим мужем. Речь шла, судя по обрывкам фраз, о том, что господин Верт плохо относится к некоему Плау, тогда как означенный Плау, так много сделавший для великого дела, подвергает опасности свою драгоценную жизнь, а ныне остался без поддержки. Верт лениво отвечал на парсакане вперемешку с непонятными словами в том смысле, что он очень даже ценит Плау и непременно выяснит, кто подрезал тросы, а насчет поддержки пусть любезная супруга не изволит расстраиваться, звездная машина уже готова, как только ее загрузят, так с утра пораньше и отправит, а сам возглавит первую ходку.
Судя по тому, как он споро осушал кубок за кубком, подумал я, вряд ли это будет раннее утро. Я надеялся, что теперь-то меня беспокоить не будут, высплюсь на славу. И ошибся.
Проснулся от сильной тряски. Спросонок мне показалась, что я лежу у себя дома в Микенах, рядом со своей ласковой супругой, а трясет нас легкое землетрясение, нередкое в наших краях. Разлепив веки, я обнаружил, что рядом со мной никого нет, а надо мной возвышается Болк в полном гоплитском облачении и бьет ногой по кровати.
— Вставай, ратник, тебя ждут слава и бабы! — жизнерадостно вскричал он и снова пнул по ножке кровати.
Застонав, я закрыл глаза и попросил славу оставить себе, остальное прислать сюда чуть погодя, когда вернутся силы после вчерашней пьянки.
— Не пьянки, а пира! — поправил Болк, вытряхивая меня из-под теплого одеяла на холод.
В трапезной я успел перехватить горячей похлебки, густо заправленной пряностями, и сразу почувствовал себя лучше.
Господин Верт взобрался на ящик из-под свечей и громким голосом отдавал распоряжения. Был он весел и свеж, как майское утро, словно и не пил вчера. В распахнутой створке возник Диомед и поманил меня к себе. Мы нырнули в машинный отсек. Над головой раздавался тяжелый топот, крики, треск и грохот.
— Сейчас я покажу тебе, куда надо заливать масло, — важно объявил мне Диомед. — Лей сюда, сюда и вот сюда. Если справишься, со временем поручу следить за нитками.
Залей его себе в задницу, хотел сказать я, но, естественно, промолчал. Надо уважить механика, глядишь, и впрямь доверит тяги!
Вчера о них говорил, кажется, Верт… Вспомнил! Мне стало дурно: какая-то гадина здесь тяги подрезала, вот откуда нужда в механике! Я прошелся вдоль стен, осматривая тросы, но ничего подозрительного
Масленку я нашел в углу, за кожухом двигателя. Облил маслом суставы рычагов. Потом глянул в сторону Диомеда и, чтобы немного развлечься, сунул было длинный носик масленки в прорезь для вымбовки.
— Вот этого не надо делать! — Он поймал мою руку и отвел масленку в сторону.
На миг он сдвинул брови, подозрительно глянул на меня, но потом пожал плечами и велел смазывать лишь там, куда он укажет.
— А сюда, — добавил он, указав на отверстие, вставляется поворотный ключ. Если попадет масло, сможет выскочить в самое неподходящее время.
Сказал и впился в меня глазами.
Надеюсь, ничего не разглядел. Одна из любимых шуток механиков — смазать вымбовку, а когда она выскочит из ладони помощника, посоветовать ему зажать в кулаке кое-что поменьше и пошерщавее.
Вскоре мне стало не до шуток. Вдвоем нам придется делать работу четверых. Как бы похитрее намекнуть Диомеду, чтобы он взял хотя бы одного толкового на подмогу? И еще я хотел спросить, кто же у нас за кибернейоса, но не успел захлопали створки, зычный голос господина Верта эхом отозвался в машине, и мы начали подготовку к перемещению.
К чести Диомеда будет сказано, что. себя он не жалел. Резво скакал по всему отсеку, успевая следить за положением рычагов и балансиров, доворачивал конус, следуя указаниям Линя — судя по голосу, именно он заступил на место кибернейоса, — и не успел я вытереть пот со лба, как мы совершили переход.
Звонко отскочили створки люка, радостно закричали наверху, а голос Верта перекрыл всех. К нам спустился наставник Линь с маленькой табличкой, отдал ее Диомеду и велел не мешкая готовить машину к возвращению.
— Ну а после этого можете выйти, посмотреть на мир Ванхасс, где проведете остаток своих дней в покое и довольстве, — милостиво разрешил он.
Насчет довольства не знаю, а вот с покоем неувязочка вышла!
Много я видел миров. Этот был не лучше и не хуже других. Серое небо, красноватое светило, горы, а желтое и зеленое на склонах, наверно, леса. Воздух неплох, только отдает легкой горечью, словно неподалеку жгут палую листву.
Машина оказалась на большой поляне, окруженной со всех сторон редкими тощими деревцами с причудливо изогнутыми ветками. Часть грузов уже вынесли и свалили в кучу на жухлой траве.
Господин Верт и наставник Линь что-то озабоченно разглядывали в траве.
— Здесь весной красиво, — сказал Болк, заметив кислое лицо Диомеда, разочарованно нюхавшего воздух. — А какое здесь пиво из шишек! Погоди, сейчас придем в городище, вмиг повеселеешь. Лучшие девки нас заждались!
Он глянул по сторонам, почесал нос и нахмурился.
— Что-то не припомню я этой поляны, — задумчиво протянул он. — Вроде площадка на околице была, там, где основание крепости заложили. Правда, за год без нас много чего могло стрястись…