Темная гора
Шрифт:
Ярость двигала бунтарями, а она плохой советчик.
Рабы, вооруженные чем попало, неистово размахивали своими ножами и топориками, но они мешали друг другу и один за другим падали под ударами мечей Арета и стражников. Дважды пропел смертоносный лук Одиссея, насквозь пробили стрелы двух негодяев. Даже Медон изловчился и мечом своим отрубил руку по локоть рабу, что за горло его ухватил. Потом он заметил, как верткий коротышка прыгает вокруг Полита, стараясь достать его острым крюком, размахнулся, и голова коротышки треснула от удара.
Слепой Ахеменид, пока шла скоротечная
Когда все было кончено, среди тел они нашли и Филотия. Старый кормчий лежал, вцепившись мертвой хваткой в горло своего противника, но задыхающийся раб успел несколько раз ударить его ножом в грудь.
Базилей велел добить раненых бунтовщиков, а тело Филотия перенести наверх, чтобы потом воздать ему должные почести и оплакать.
Стражник, единственный из гадиритов, что-то взволнованно сказал, указывая пальцем на дыру в стене. Калипсо в это время успокаивала маленького Латина и не расслышала его слов. Но Арет насторожился и подскочил к темному пролому. Он разглядел узкую щель, пропадающую во мраке. Откуда-то издалека доносились глухие крики, звон металла и нарастающий топот множества ног.
— Надо уходить отсюда, — шепнул он базилею. — Не отобьемся!
Одиссей кивнул, и все они последовали за стражником, который повел их к лестничным скобам, ведущим к круглому отверстию в потолке. Детей взяли на руки базилей и Арет, Калипсо отказалась от помощи и сама легко поднялась, Полит и Медон остались вниз, у, дожидаясь, пока слепой Ахеменид вскарабкается по скобам. Наконец его подхватили сверху, и Арет велел подниматься. А потом, когда юноша и Медон присоединились к остальным, он перекрыл тяжелой плитой отверстие и попытался задвинуть бронзовый засов. Однако тот сломался в его руках. Старый воин помянул не к месту хозяина подземного царства и вбил, заклинив, обломок засова в щель между плитой и полом.
Там, где раньше на возвышении располагались три сиденья для правителей, ныне осталось только одно. Заметив это, Арет хмыкнул и покачал головой. Знать, уверены были мудрецы, что согласится базилей на их предложение. Или попросту не сможет отказаться.
У двери встали с клинками на изготовку трое стражников, у одного из них было огнеметное копье. Полит хотел было присоединиться к ним, но базилей приказал ему быть рядом с Калипсо и детьми. Сам Одиссей по настоянию Родота, встретившего их в зале, воссел на трон. Лук и колчан, однако, пристроил рядом.
— Еще немного, о правитель, — сказал Родот, — и все будет закончено. Бунтовщики разбежались, как корабельные крысы по закоулкам, сейчас их хватают поодиночке.
Базилей ничего не ответил, лишь Арет сердито рявкнул на мудреца:
— Что же ты не предупредил нас о тайных ходах?! Зашли бы они к нам со спины и уложили бы всех!
— Не думаю, что двигала ими отвага, — усмехнулся Родот. — Скорее, мечтали они о спасении, да не повезло, нарвались на вас. Мы же истребляем лишь самых ярых, остальные должны работать. И чем скорее, тем лучше! Больше всего требуется людей в нижние поплавки вычерпывать воду. Много времени плавает наше последнее убежище, сколько раз приходилось латать прохудевшую
— И часто они бунтуют? — спросил Медон.
— По-всякому бывает. Порой два или три поколения в тиши и мире проведут, а то вдруг бунт за бунтом.
— На что же они надеются? — нахмурился Арет. — Если уж базилея вы на трон призвали, то выкладывай все!
Родот пристально глянул на старого воина, перевел взгляд на Одиссея, что, задумавшись, молча сидел.
— И в мыслях нет скрыть что-либо от вас, достойнейшие! Надеются рабы стать господами, что же еще! Такое бывало не раз. Побеждали они, и тогда господа опускались вниз, ведь кто-то должен откачивать воду, а кто-то ими управлять. Теперь никто и не помнит, кто из господ, а кто из рабов. Не важно, кто ты, важно — где!
— Хитро придумано… — протянул Арет.
— Но разумно вполне, — отозвался Медон. — Однако ты говоришь о поколениях, мудрый Родот. Сколько же лет вас носит по волнам?
— Трудно сказать. Речь о годах ты ведешь, когда следует вопрошать о столетиях.
Наступила тишина. Лишь у бойниц шумно сопел Ахеменид, нюхая воздух, и дети возились, норовя выглянуть наружу, а Калипсо держала их за руки, чтобы не вывалились ненароком.
— Так, значит, горе этой плавающей многие сотни лет! — благоговейно прошептал Медон. — Неужто так давно погибла Посейдония?
— Ну что ты, достойный Медон, — благодушно ответил Родот. — Посейдония исчезла не сотни, а тысячи лет назад. Мы уже счет годам потеряли. Долгое время уцелевшие поселения по обе стороны Великого Моря, которое вы называете Океаном, пытались возродить былое величие, но втуне! Пропали, рассыпались в прах города блестящие, исчезли царства сильные, пришлось нам сначала все начинать. Давным-давно в далекой земле, что по ту сторону Океана, соорудили последние умельцы гадиритов нашу плавающую пирамиду, и с тех пор мы не ищем пристанища, а пытаемся его создать, чтобы, укрепившись, вернуть Посейдонию обратно…
— Темны слова твои! — буркнул Арет и отошел к бойницам.
За дверью послышалась какая-то возня. Стражники выставили клинки, а тот, что держал огнеметное копье, отошел назад и нацелил его в проем. Появился гадирит в бронзовых наплечниках. Он быстро подошел к Родоту и что-то сказал ему.
— Бунт подавлен! — торжественно провозгласил Родот, преклонился в поклоне перед базилеем. — Твое правление теперь восславятся порядком.
Глядя на лысого мудреца, согнулись в поклоне и стражники.
— Вот напасть с этим Родотом, — тихо сказал Арет стоящей у бойницы Калипсо. — Неужто базилею теперь придется через этого плешака распоряжаться? Я бы вмешался, да языка не знаю.
С этими словами он испытующе поглядел на нимфу, но та лишь покачала головой.
— Напрасно ты думаешь, что дело решенное, — так же тихо ответила она. Одиссей не станет глиной в руках гончара. Ему не суждено быть царем гадиритов.
Арет хотел ей возразить, но не успел. В зал правителей вошли стражники, которые вели закованного в цепи раба. Голова его была опущена, но еще до того, как он поднял глаза, по длинной косице Арет узнал его.