Темная гора
Шрифт:
Господин Верт подозвал Болка, потом к нему подбежали еще двое. Они нагнулись к самой траве, словно обнюхивали ее. Я подошел ближе. Мне сунули под нос бесцветную травинку с бурыми точками на ней и спросили, не умею ли я читать следы.
Следы я читать не умел. Верт крикнул что-то, и на поляну из машины высыпали десятка два человек, вооруженных пиками и клинками. У двоих были даже ручные метатели.
Диомеду велели забираться обратно в свой отсек и не вылезать ни в коем случае.
— В чем дело-то? — тихо спросил я Болка.
— На этом месте кого-то ранили, а может, и убили, — нехотя ответил он. Да и место вроде бы не то…
Люди
Не знаю, сколько времени я бесцельно шатался вокруг машины, разглядывая редколесье, которое медленно обволакивала белесая дымка, смотрел на далекие горы — их белые купола виднелись далеко на горизонте. Неужели здесь обрету я свой дом? Впрочем, прохлада этих мест куда приятней холода Северной Киммериды.
Вдруг господин Верт вскочил, а за ним поднялись и другие. Со стороны леса послышались голоса, а потом из-за деревьев вернулись трое, а с ними был кто-то чужой. Разведчики привели с собой еле живого человека в лохмотьях и обросшего волосами наподобие вольного зверя.
При виде господина Верта глаза этого человека блеснули, он вырвался из рук и распластался перед Вертом.
— Господин, — прохрипел он. — Измена, господин!
Замок уподобился растревоженному муравейнику. Слуги и стражники носились по лестницам, умудряясь при этом не сворачивать себе шеи на крутых ступенях. Поселян загнали в амбары и заперли, чтобы те не путались под ногами. Рык господина Верта, слышный, наверно, повсюду, вызывал дрожь в коленях и слабость в желудке. Очень сердит был господин Верт после нашего возвращения.
Так быстро улепетывать доводилось мне лишь однажды, когда черная жижа грозила нас поглотить. Теперь же угроза была иного свойства.
Лохматый человек оказался доверенным оком господина Верта. Он прожил несколько месяцев в землянке, питаясь кореньями и всякой тварью, которую удавалось поймать. Тому были причины…
Воспользовавшись отсутствием господина Верта, несколько поселений взбунтовались и вышибли его наместников, объявив, что Верт исчез навсегда, бросив их здесь на медленную погибель. Доверенный успел выкрасть толчковый репер. Он спрятал его на поляне, справедливо полагая, что когда вернется господин, то в городище его встретят неласково.
Об этом мне шепотом рассказал Болк. Мы жались к стенам господского зала, в то время как доверенный и Верт шептались у окна. А потом господин Верт рассвирепел и заорал на свою супругу, да так страшно, что всех вынесло из помещения.
Не отходя далеко от двери, я слышал, как он на дурном парсакане втолковывает госпоже Гретте, кем оказался ее разлюбезный братец Плау, и что теперь-то все стало ясно, для какой надобности этот хлыщ плюгавый втянул его, Верта, в смертельную затею.
Когда он выдохся, настал черед госпожи Гретте. Ее пронзительный голос напугал еще больше, потому что никто из слуг не знал причину ее гнева. Самые отважные, что еще оставались у дверей зала, исчезли, словно их и не было, и я остался в одиночестве.
А госпожа Гретте между всхлипами поведала рыдающим голосом своему супругу о том, как она своими слабыми пальцами вырвет глаза
Господин Верт поблагодарил супругу за бесценный совет и сказал, что оставил надежных людей на Ванхассе, чтобы те охраняли бесценную пирамидку, а в ответ госпожа Гретте поинтересовалась, где и когда он встречал верных людей…
Два дня ушло на снаряжение карательного похода. Дел у меня было немного, потому что к Диомеду приставили двух крепких парней, а мне велели за ними присматривать, чтобы те по недомыслию ничего не сломали. Наставник Линь, заметив, что Верт ко мне благоволит, тоже подобрел и даже пару раз снисходил до разговоров.
Этим вечером я увидел его оживленным, даже радостным. Он приветливо кивнул мне, а потом сказал, что задержка обернулась ему во благо, и его приемная дочь наконец-то прибыла в замок. Издалека я разглядел крупную девушку, непохожую на чинку. Линь представил ее господину Верту, а потом они удалились.
Немного погодя я увидел их в коридоре близ трапезной. Время было позднее, почти все уже спали, набираясь сил для завтрашнего вразумления непокорных. Девушка оживленно разговаривала с наставником, а когда я проходил мимо, глянула мельком и встала, как на стену наткнулась.
Я тоже остановился. Девушка схватила наставника за руку и что-то шепнула ему. Линь покачал головой и рассмеялся. Она топнула ногой.
— Не сочти за глупую шутку, Тар, — обратился ко мне наставник. — Моя неразумная дочь Чопара уверяет, что знакома с тобой. Можно ли мне посмотреть на твое левое запястье?
До меня еще не успела дойти нелепость его просьбы, а он шагнул вперед и задрал холщовый рукав одеяния. На моем запястье до сих были заметны белые рубцы от шипов строгой перчатки.
Рука Линя задрожала, он выпустил мою ладонь и сказал дрожащим голосом:
— Не отвечай мне, если на то нет твоей воли. Но во имя справедливого Неба, не ты ли был восприемником последнего дыхания Того, чье имя я не могу назвать?
Вспомнил! Так вот почему густые черные волосы девушки мне так знакомы!
— Ты здесь для того, чтобы убить меня, Чопара? — спросил я, отступая назад.
— Мы здесь для того, чтобы служить тебе! — глухим и низким голосом произнес наставник Линь.
И с этими словами он вдруг рухнул на колени передо мной, припав головой к моим ногам. Я растерянно посмотрел на Чопару, но обнаружил, что и она тоже пристроилась к наставнику у моих ног.
Глава десятая
Деяния Лаэртида
Боги, вразумите молодого базилея, мысленно взывал Арет, в то время как сам он молча сидел рядом с Одиссеем, вслушиваясь в неторопливую беседу. Странны были речи правителей, еще страннее — слова лысого Родота. А когда предложили базилею принять бразды правления, и вовсе растерялся старый воин. Неужто не видит ловушки базилей! Стоит дать слабину, как им начнут пользоваться вовсю Родот и его сумеречные дружки, что стоят мрачно у стен и ждут, когда добыча сама влезет в паутину. Видно же, что не правители здесь хозяйничают, а этот плешивец всем заправляет, остальные так, для отвода глаз.