Темная лошадка
Шрифт:
О чем думал Андрюша, осталось неизвестным, но кашлял он уже трижды.
Я призрела все намеки заслуженного бойца. Плачущие на кухне женщины моя стихия.
Впрочем. Именно «хитрый профессионал», как выражался герр Мюллер, отговорил вчера дилетанта мчаться к Нине Валентиновне на ночь глядя. «Ей надо дозреть», — напророчил Андрюша. И Ниночка дозрела. Шмыгала носом и не знала куда бежать с криком: «Караул! Спасите! Сажают!»
— Нина Валентиновна, — мягко сказала я. Если мы не сможем встретиться с Валерией и Алексеем, они попадут в основные подозреваемые. Поверьте, я — их единственная надежда.
— А кто
— Пожалуй, я единственная, кто не верит в виновность вашей племянницы, — я намеренно упирала на свою обособленность от Андрея. Вчера несколько твердолобых мужиков с красными корочками истоптали женщине всю душу, и не удивлюсь, если в каждом гражданине при штанах и галстуке, Нина видит врага. Только женщина может полностью понять мать, испуганную за своего ребенка. А Нина заменила Валерии маму с семилетнего возраста. — Пожалуйста, скажите, где мы можем найти Валерию. Или хотя бы пусть она мне позвонит, это важно. Очень.
— Боже мой, я не знаю где она!!! Я сутки просидела на телефоне, я обзвонила всех ее друзей, коллег, приятелей…любовников. Всех!
Я ей поверила. Поверила дрожащим рукам, затравленному, недоумевающему взгляду и полной растерянности. Нина действительно не знала, где искать Хорских. И если ее телефон поставили на прослушку (а при связях Туполева это, скорее всего, произошло легко и без проволочек), то теперь в этом уверены и следователь с милицией.
Нину оставят в покое.
— Очень жаль, — с искренней грустью сказала я, — очень жаль, что я не смогу помочь вашей племяннице.
Нина внезапно утерла слезы и села на табурет. До этого она была так напряжена, что не могла согнуть ноги в коленях, и стояла, опираясь задом на кухонную тумбу. Теперь она вдруг села, положила руки на стол и в упор посмотрела на меня.
Андрей прозорливо изображал глухонемую тихую мышь и в бабские разговоры не лез. Мужчины вообще тяжело воспринимают всяческого рода истерики и нервные всхлипы.
— Вы обещаете, что поможете Лерочке? — прямой вопрос и честный ответ:
— Я обещаю вам сделать все, что в моих силах. Я уверена, — вашу племянницу использовали, а теперь подставляют.
— Под убийство? — напряженно всматриваясь в мое лицо, спросила женщина.
— Могут и под убийство подвести, — немного уклончиво ответила я.
— Тогда это ложь. Она никого не убивала.
— Откуда такая уверенность? Вы что-то знаете, или это предположение из области психологии?
Нина покосилась на Андрея, и я чуть было не предложила ему смотаться на улицу. Проверить, не сняли ли колеса с его девятки. Но, так как решила быть честной с тетей Валерии, то в ответ на намекающий взгляд, сказала как можно доверительно:
— Одна, без помощи Андрея, я ничего не могу. Я ни черта не смыслю в розыскном деле, и Андрей моя единственная опора. Пожалуйста, доверьтесь нам обоим.
Нина все никак не могла решиться.
— А вам обязательно нужно докладывать милиции о нашем разговоре?
— В принципе, да. Дело идет о предумышленном убийстве…
— Боже! — выдохнула женщина в ужасе. — О предумышленном! Я так и знала, я так и знала, — запричитала она.
— Что? Что вы знали? — вцепилась я. — Говорите,
— Она ко мне приезжала, — выпалила Нина. Как в полынью ухнула. — В апреле. Где-то во второй половине. Привезла на хранение шубу, зимние сапоги, алешину дубленку…
— Когда это было? Точное число!
— Не помню… что-то… ах, да. Тете Варе шестьдесят пять стукнуло, день рождения двадцать третьего апреля… Лерочка приезжала накануне, я тогда еще торт пекла, значит двадцать второго. Вот.
— Что она вам сказала?
Есть признания, передавать которые тяжело даже с чужих слов. Нина помотала длинными прядями черных волос:
— Я не могу. Я не знаю, имею ли я право…
— Нина Валентиновна! — воскликнула я. — Перед вами не следователи, мы не ведем протоколов, не делаем аудиозаписей, вы всегда сможете отказаться от своих слов!
— При двух свидетелях? — усмехнулась женщина и, отвернувшись от меня, спросила Андрея: — У вас есть сигарета? — Тот протянул ей пачку сигарет, Нина не очень умело прикурила, выпустила струю дыма в потолок и медленно произнесла: — Не знаю, правильно ли я делаю, но так и быть — слушайте. Может быть, вы и в самом деле их единственная надежда. — Сделав несколько глубоких затяжек, она затушила окурок о край блюдца и начала: — Год назад ребята остались без работы и без денег. Варьете, где работала Валерия закрыли на реконструкцию, Алеша ставил шоу в каком-то задрипанном стрип-баре… В общем, ни работы толком, ни денег, ни жилья. — Нина запустила пальцы в волосы, взъерошила их и резко выпрямилась. — Они дали объявление в Интернете — два профессиональных танцора ищут любую возможность заработать. Как вы понимаете, — Нина горько усмехнулась, — упор делался на слово «любую». С ними связались…
— Кто? — перебила я.
— Не знаю. Они тоже так и не узнали. Им предложили скомпрометировать одну богатую женщину. Валерия не называла ни ее имени, ни суммы гонорара. Она лишь сказала, что за такие деньги она готова совратить не только всех оставшихся в живых членов Политбюро, но даже их надгробные памятники. Платили, как вы понимаете, ни сколько за работу, сколько за молчание. Но денег они так и не увидели. Им переправили небольшой аванс, который больше чем на половину ушел на оплату некой, указанной им квартиры, так как владелец жилья потребовал предоплату за полгода вперед. Работу они выполнили, но результатов от них так никто и не потребовал. До, как я теперь понимаю, двадцать первого апреля, заказчик, как в воду канул. Валерия приехала двадцать второго и сказала — вчера клиент вышел на связь и заказал убийство некой девушки.
После этих слов Нина на какое-то время замолчала, и мне пришлось ее поторопить:
— Вы уверены, что именно девушки, а не женщины или вообще мужчины?
— Валерия сказала так: «Не хватало мне еще за всякими девчонками охотиться». Она привезла мне зимнюю одежду и предупредила, что на некоторое время может исчезнуть. Все. Больше я ничего не знаю. Если бы не приход милиции, я бы вообще не стала ее разыскивать.
— Но почему вы так уверены, что до приезда к вам Валерии, до двадцать второго апреля, они с мужем уже не выполняли каких-то распоряжений относительно убийства? — осторожно спросила я, думая об убийстве Коваленко и пропавшем пистолете.