Темная лошадка

Обухова Оксана Николаевна

— Но…

— Сонечка, все «но» потом, дома, — на ходу чирикнула Рената, села рядом с Любавой, и Форд медленно пополз вперед, дальше между рядами автомобилей.

Провожая их взглядом, я по какому-то наитию спросила владельца автосалона:

— Сергей Иванович, здесь есть второй выезд?

— Да, — удивленно произнес он, — с другой стороны к авто-заправке. А в чем…

— Черт!!! — взревела я и понеслась к Рено.

Опешивший хозяин остался на месте, и, проезжая мимо него, я быстро крикнула в раскрытое окно:

— С той стороны стоит вишневая девятка, в ней охрана, скажите, что мы уезжаем с противоположной

стороны!!

То, что Сергей Иванович понял меня правильно, я убедилась бросив взгляд в зеркало заднего вида: хозяин автопарка быстро удалялся к центральным воротам заведения.

«Не успею, — стучало в висках, — не успею. Если Любава водит так же, как Рената, то и я сдохну на первом же светофоре».

Мне повезло. Любава не стремилась в Шумахеры. Она плавно тормозила за сто метров до светофоров и перекрестков, вежливо пропускала юркие маршрутки и вообще, была адекватной. Мы ехали в едином водительском стиле. У женщин, как я успела убедиться из личного опыта, вообще существуют две кардинально противоположные манеры езды: нервные задаваки вроде Ренаты и осторожные черепахи, вроде меня и Любавы. Пограничные состояния встречаются крайне редко и мужчины-водители одинаково ненавидят любую юбку, севшую за руль.

То и дело мне казалось, что в хвосте плетется машина филеров, и каждый раз я ошибалась. Девятки всех оттенков темно-красного разъезжались в разные стороны, тылов моих никто не прикрывал, я пряталась, оставляя между собой и Фордом несколько машин, и тихо материлась сквозь зубы. «Идиотка, самоуверенная дура, тебя развели, как последнего болвана!! Швырнули ключи, а ты и рада стараться. Надо было под колеса ложиться!! Если с Ренатой что-нибудь случиться, Кутепов с тебя восемнадцать шкур спустит! И будет прав…»

Когда Форд выехал на окраину города, я тихонечко взвыла — впереди виднелась пустынная, второстепенная автострада, и если я правильно поняла манеру езды Любавы, то обнаружат меня секунд через двадцать. Такие водители постоянно поглядывают во все зеркала и ждут неприятностей в лице оборзевшего грузовика или обнаглевшего джипа. Спрятаться на пустой трассе совершенно негде.

«И как тогда я буду объясняться с Ренатой? — уныло размышляла я. — Как объяснить эту слежку? Тем более, что первые двадцать минут я усердно пряталась…»

Ужас, а не положение. Или Кутепов прибьет, или Рената облает. А я вообще, девушка нежная, ругаться не люблю.

Форд обогнул какое-то длинное кирпичное строение за железной оградой и проехал на территорию к заднему крыльцу. Я юркнула за синий облезлый ларек возле автобусной остановки того же колера, заглушила двигатель и, покусывая от ожидания всевозможных неприятностей губы, подкралась к углу ларька и осторожно выглянула.

Здание, к которому подъехал Форд, напоминало больницу. Вокруг него по асфальтовым дорожкам гуляли старушки в белых платочках, кто-то из них сидел на лавочке и радовался припеку и тому, что дожили; две бабульки кормили голубей. Рената и Любава открыли багажник автомобиля, вынули по огромной и видимо тяжелой коробке и, придерживая попами дверь на мощной пружине, втащили коробки внутрь. Минуты через две с крыльца сбежала Любава, быстро достала из багажника еще одну, гораздо более легкую коробку и внесла ее в дом.

С перепугу и нервов я могла подумать, что угодно. И то, что девушки

навещают кого-то в больнице, и то, что в подвале больницы подпольная лаборатория по приготовлению наркотиков и девицы привезли реактивы. Если первое, то почему Рената не сказала куда и к кому едет? Если второе, третье, четвертое, то что здесь вообще происходит?!?!

Неверной, покачивающейся походкой (как пингвин по скользкому льду), к ларьку брел коротконогий пузатенький мужчина. На нем была растянутая майка в пятнах формой и размером напоминающих куриные яйца, неприлично болтающиеся треники и тапочки со стоптанными задниками на босу ногу. Судя по форме — абориген, судя по походке — пьющий, но пузо добавляло, что не очень. Не успел усохнуть.

— Уважаемый, — обогнув ларек, подкралась я, — вы не подскажите, что это за заведение? Я что-то заблудилась.

Абориген при слове «уважаемый» вздрогнул и обернулся, но, не обнаружив поблизости другой уважаемой личности кроме себя, выдал залп двухдневного перегара, почесал под мышкой и пояснил:

— А богадельня. Дом престарелых. — Мутные глазки смотрели мимо меня на выставку низкосортного, но высокоградусного пойла.

Вот это номер! Даже не больница.

Может быть, у Любавы здесь какая-то родственница находится? У Кутеповых не принято ссылать старушек в такие резервации…

Минут через десять на крыльцо вышли Рената, Любава и полная женщина средних лет в белом халате. Женщина по очереди расцеловала обеих девушек и оставалась на крыльце, пока те усаживались в машину, — Боже святый! Рената за рулем! — и махала им рукой.

Честно говоря, я ожидала, что Форд, выехав из ворот, повернет к городу, и потому не торопилась покидать укрытие за ларьком. Сидела себе спокойненько за рулем и ждала, когда мимо проедет желтая машина.

Прошло минуты полторы, а Форд так и не появился. Я осторожно вывела Рено из-за коробки ларька и чуть не заорала от ужаса: крошечная желтая точка стремительно удалялась по пустой автостраде в противоположную от города сторону.

Педаль газа ушла в пол. За год, что я потратила на приобретение водительского мастерства (хиленького, надо сказать), такой гонки у меня не случалось. Если бы не яркий цвет Форда, девчонок я бы потеряла.

Молясь всем богам, поминая и Аллаха, и Матерь Божью заступницу всех сирых и убогих, я неслась вперед как ведьма на метле. Знаки предупреждения, запрещения и просто советов, для меня перестали существовать. Казалось, если бы не желтая бейсболка Ренаты, волосы мои взвились бы дыбом и шевелись сами собой. Влажные ладони скользили по рулю, и я понимала, что в такой ситуации, он запросто выскользнет, вывернется из рук, когда я пойду на обгон.

«Догоню, прибью обоих!! Малолетки сумасшедшие, что они творят?!?!»

В принципе, ничего — навещают старушек в богадельне. Но прибить хотелось тем не менее.

И Ренате и Любаве родители запрещали встречаться вне стен института. Рената намеренно подставила меня под родительский гнев. Догоню, прибью!

Километров через двадцать пять, когда я почти настигла идейную гонщицу Кутепову, Форд свернул на грунтовую дорогу. Дорога ровно шла через поле и километрах в полутора подбегала к деревне, стоящей на возвышении, — девчонки ехали к ней. Поднимая желтую, песчаную пыль колесами, Форд несся, невзирая на ухабы.