Темная луна (Сказания трех миров - 3)

Ирвин Ян

Он открыл глаза. Его взгляд был пуст.

–  Карана, - прошептал он, одарив ее радостной улыбкой. Затем его лицо приняло озабоченное выражение.
– Что я сказал? Сам не знаю.
– Он потерял мысль. Лиан попробовал подняться, но не удержался на ногах и шлепнулся обратно.
– О, моя голова!

Карана помогла ему встать, они выбрались из грязной лужи и доковыляли до другого пруда, чтобы умыться.

–  Что произошло?
– спросила Карана, когда они привели себя в относительный порядок.
– Я думала, он тебя убил.

Лиан вспомнил, что случилось перед тем, как Карана

исчезла во вратах.

–  Ты бросила меня, - гневно сказал он.
– Как ты могла?
– "Все было не так, - пискнул ее внутренний голос.
– Ты забыл про наш план? Но ты замешкался, и врата засосали меня". Карана понимала, что это была только полуправда.

–  Я страшно сожалею, что так случилось.
– Она взяла его за руку.
– Я просто...

Лиан выдернул руку:

–  Вначале я тоже думал, что он меня убьет, но у него начался приступ, и он ушел. Я не видел его целую вечность и уже готов был съесть собственную руку.

–  Что он с тобой сделал? Лиан, доверься мне!
– Она прижалась к нему.

Он снова ее отстранил.

–  Рульк задавал множество вопросов. Оказывается, он даже не знал, что Ялкара вернулась на Аркан. Он ввел меня в состояние транса. Это было похоже на ночной кошмар. Не знаю, что он делал после, может, и ничего. Он утверждал, будто я пересказал ему все Предания, написанные за последние тысячу лет. Вполне вероятно, но я ничего не помню.

–  Да, ты сильно осип.

–  У меня болит горло. Рульк старался переманить меня на свою сторону. Признаться, это был большой соблазн. Когда он разбудил меня, я...
– Лиан колебался, он чувствовал, что его объяснения звучат неубедительно. Но почему он должен чувствовать себя виноватым, после того как она его предала? Лиан посмотрел в глаза Каране и воспользовался своим граничившим с волшебством талантом, позволявшим сказителям манипулировать чувствами слушателей.
– Я ушел тем же путем, что и ты, когда бросила меня, - договорил он.

Щеки Караны залил пунцовый румянец, ее реакция доставила Лиану удовольствие, но он тут же устыдился своих чувств.

–  Допрос отнял у Рулька последние силы. Он выглядел совершенно больным, и мне каким-то образом удалось добраться до врат. Он пытался меня остановить, но я был уже внутри.

Карана боролась с собственными страхами. Лиан не использовал свое "очарование" с момента их первой встречи. Что он хочет скрыть? Но ее размышления снова и снова заходили в тупик.

Им показалось, что подъем на плато занял целую вечность, от слабости Лиан еле переставлял ноги. Наверху юноша остановился и стал осматривать руины. Над развалинами поднимался дым, вулкан, возвышавшийся на севере, то и дело выбрасывал облака пепла. Земля под ногами дрожала. Великая башня, вернее, то, что от нее осталось, ходила ходуном.

–  Как ты оттуда выбралась?
– спросил Лиан, забыв про свою обиду.

Карана рассказала ему.

–  Здесь не очень-то безопасно, - заметила она.
– Лучше отойти подальше.

Лиан нагнулся, чтобы поднять с земли ромбовидный кусочек ляпис-лазури размером с ладонь.

–  Взгляни, - сказал он.
– Правда, красивый? Интересно, как он сюда попал.

–  Я отломала большой кусок,

когда спускалась с башни, - объяснила Карана, показывая пальцем.
– Возьми себе, если хочешь.

–  Возьму, - ответил Лиан, засовывая его в сумку.
– Сувенир из Катадзы. Слушай!
– воскликнул он через несколько минут.

–  Что?
– устало отозвалась Карана.

–  Теперь я вспомнил! Рульк загадал мне одну загадку. Он сказал, что Кандор спрятал свои самые ценные бумаги в уцелевшей части Катадзы. Почему-то мне кажется, что нужно искать в спальне.

–  Я не знаю, где там спальня, - с сомнением ответила Карана.

–  Я знаю. Я облазил каждую комнату в Катадзе.

Им пришлось долго карабкаться по обломкам, потому что один из рухнувших минаретов наполовину засыпал вход. Наконец они отыскали спальные покои, оказавшиеся еще более экстравагантными, чем спальня Рулька в Ночной Стране. Резная кровать кедрового дерева, богато инкрустированная серебром, изножье и изголовье были украшены изображениями пар, слившихся в любовном экстазе.

Лиан залез под кровать. Карана постояла некоторое время, разглядывая с открытым ртом диковинное сооружение, а потом фыркнула и присоединилась к Лиану.

–  Я не хотела бросать тебя, - всхлипнула она.
– Мне очень стыдно. Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?

–  Не сейчас!
– буркнул он, простукивая пол.

–  У меня идея, - сказала она, потершись носом о его шею. Лиан не отреагировал.

–  Здесь ничего нет, - разочарованно произнес он.
– Это не должно быть так просто.

–  А что ты ищешь?
– спросила Карана заинтриговано.

–  Тайник с секретными документами.

–  Я тебе помогу, - сказала она, легла на спину и принялась ощупывать раму.
– Ой, что это?

Карана случайно нажала потайную кнопку, и у нее над головой что-то щелкнуло. Она простучала доску, теперь стало слышно, что там пустота, Карана сдвинула ее в сторону и, засунув в отверстие руку, достала металлическую коробку. Открыв ее, девушка увидела, что в ней полно бумаг, под которыми лежала тоненькая книжица.

Лиан просиял. Он взял коробку и вытащил ее на свет.

–  Карана, это она!

Больше в спальне тайников не было, или, по крайней мере, они их не обнаружили. Они уселись на кровати Кандора и стали жевать скэгг, пирог из особой муки с сухофруктами, орехами и зернами.

Лиан принялся разбирать бумаги. Среди них были отчеты о расследованиях обстоятельств смерти Шутдара и исчезновения флейты. В основном документы датировались несколькими годами позже возникновения Непреодолимой Преграды. Бумаги, лежавшие внизу, были написаны незадолго до смерти Кандора.

Под книгой Лиан обнаружил витую серебряную цепочку.

–  Мне она очень нравится, - сказала Карана, прижимая цепочку к щеке. Кажется, что от нее исходит тепло, словно от оберегающего талисмана.

Лиан пренебрежительно фыркнул:

–  Это всего лишь серебряное украшение.

–  Не говори о том, чего не понимаешь, - раздраженно ответила Карана. Работа очень тонкая, а плетение напоминает форму Великой башни. Думаю, Кандор сделал цепочку в память об этом месте. Наверное, она очень древняя.