Темная половина
Шрифт:
Таща извивающегося Уильяма, словно мешок с песком, Лиз спустилась вниз.
— Что случилось? Тэд, с ней все в порядке?
— Да. Она свалилась с третьей ступеньки. Теперь все нормально. Наконец она крикнула. А сначала это было похоже… Ну, как будто она задохнулась, — он с дрожью в голосе рассмеялся, протянул ей Уэнди и взял Уильяма, который тоже начал хныкать за компанию с сестренкой.
— Ты что, не следил за ней? — с упреком спросила Лиз, машинально раскачиваясь с Уэнди на руках и стараясь успокоить ее.
— Да… нет. Я пошел взять журнал. А потом
Лиз секунду подержала Уэнди на вытянутых руках, взглянула на красное пятнышко и осторожно поцеловала это место. Рыдания Уэнди начали понемногу стихать.
— По-моему, все нормально. Будет синяк дня два — и все. Слава Богу, что тут ковер. Прости, что набросилась на тебя. Тэд, я сама знаю, какие они проворные. Просто я… я чувствую себя так, словно у меня скоро начнутся месячные, только это теперь все время.
Рыдания Уэнди сменились всхлипываниями. Тут же начал успокаиваться и Уильям. Он протянул свою пухлую ручонку и ухватился за белую маячку сестры. Она оглянулась. Он гукнул и что-то залопотал ей. Тэд всегда с какой-то опаской воспринимал их гуканье и бормотание: как какой-то иностранный язык, убыстренный до того, что не можешь даже определить, какой именно, не говоря уже о том, чтобы понять. Уэнди улыбнулась брату, хотя из глаз ее все еще текли слезы и щечки были все мокрые. Улыбаясь, она заворковала что-то в ответ. На секунду стало похоже, что они ведут беседу в своем собственном крошечном мире — мире близнецов.
Уэнди протянула ручонку и погладила брата по плечу. Они смотрели друг на друга и лопотали.
— С тобой все в порядке, родная?
— Да, Уильям, милый, я стукнулась, но не очень сильно.
— Может, тебе не стоит идти на ужин к Стадли, милая?
— Да нет, пожалуй, схожу, хотя это очень мило с твоей стороны, что ты предложил.
— Уэнди, милая, ты уверена, что тебе стоит идти?
— Да, Уильям, дорогой, все обошлось, хотя я, честно сказать, боюсь, что немножко обкакалась.
— Ох, родная, как ДОСАДНО!
Тэд улыбнулся краем рта и взглянул на ножку Уэнди.
— Здесь будет синяк, — сказал он. — Вообще-то он уже есть.
Лиз слабо улыбнулась и сказала:
— Заживет. Правда, это — не последний.
Тэд наклонился и чмокнул Уэнди в кончик носа, думая о том, как быстро и яростно разражаются подобные беды — не прошло и трех минут с того момента, как он смертельно испугался, что она задохнется и умрет, — и как быстро они сходят на нет.
— Да, — согласно кивнул он. — Бог даст, не последний.
К тому времени, как близнецы проснулись после позднего дневного сна — часам к семи вечера — след на ножке Уэнди стал темно-вишневым. У него была странная, отчетливая форма гриба.
— Тэд, — позвала его Лиз от своего столика для пеленания. — Взгляни сюда.
Тэд снял с Уэнди не совсем мокрую, но сыроватую пеленку и бросил ее в корзину с наклейкой «Ее», а потом понес голенькую
— Как тебе? — тихо спросила она. — Это знамение или что-то в этом роде?
Тэд долго смотрел на Уильяма.
— Да-а — наконец протянул он, — дикость какая-то…
Придерживая извивающегося на столике сына рукой за грудку, она резко обернулась к Тэду и быстро спросила:
— С тобой все нормально?
— Да, — ответил Тэд, с удивлением отметив, как спокойно это прозвучало. Большая вспышка белого света, кажется, исчезла — она была не перед его глазами, а где-то за ними, вроде ружейной искры. Он вдруг подумал, что, похоже, кое-что понял насчет птиц — совсем немного — и то, каким должен быть следующий шаг. Он понял это, видя на ножке сына синяк, точно такой же по форме, цвету и расположению, как и тот, что красовался на ножке Уэнди. Когда Уилл схватил чашку Лиз и опрокинул ее на себя, он сразу свалился на попку. Насколько Тэд помнил, ножкой он не ударялся. Тем не менее, там ясно был виден синяк — на правой ножке, в самом верху. Темно-вишневый след, формой напоминавший гриб.
— Ты уверен, что с тобой все нормально? — настойчиво переспросила Лиз.
— Они и синяками своими делятся, — пробормотал он, не отрывая глаз от ножки Уильяма.
— Тэд?
— Со мной все отлично, — сказал он и дотронулся губами до ее щеки. — Пора нам уже одеть наших Психо и Соматичку, как по-твоему?
Она расхохоталась.
— Тэд, ты сумасшедший.
Он улыбнулся ей. Улыбка была странноватая и немного отстраненная.
— Ага, — сказал он. — Сумасшедший или большой хитрец.
Он отнес Уэнди обратно на ее столик и начал пеленать.
XVIII. Механический способ письма
Он подождал, пока Лиз ляжет спать, прежде чем поднялся к себе в кабинет. У выхода из спальни задержался на минуту или около того, вслушиваясь в ровный звук ее дыхания, желая убедиться в том, что она крепко спит. То, что он собирался сделать, могло и не сработать — он вовсе не был уверен в успехе, — но, если все же сработает, это может быть опасно. Очень опасно.
Кабинет его представлял собой одну большую комнату — эдакий чистенький сарай, — разделенную на две части: «читальню» с рядами книжных полок, диваном, откидным креслом и верхним светом, и рабочее пространство, занимавшее дальнюю часть комнаты. Эту часть кабинета оккупировал главным образом старомодный письменный стол, откровенное безобразие которого даже не пытались как-то скрасить. Это было жуткое, но исключительно функциональное деревянное страшилище. Тэд приобрел его, когда ему было двадцать шесть, и Лиз иногда рассказывала знакомым, что он никогда не избавится от стола, ибо втайне верит, что стол — его собственный, личный Словесный Источник. Когда она говорила об этом, они оба всегда улыбались, словно и впрямь считали это шуткой.