Темная сторона Луны
Шрифт:
— Почему наш друг до сих пор не изменился? — безрадостно ухмыльнулся Кайл и, повернув голову, попытался посмотреть через левое плечо. — Приглядитесь внимательнее, — помолчав немного, посоветовал он.
Гартман прищурился, старательно наморщив лоб: на черном хитине что-то блестело, как паутина из стекла и серебра.
— Кажется, там что-то есть, похожее на проволоку, — озадаченно сказал Гартман, при этом у него возникло странное чувство, что они говорят о муравьях так, словно их здесь и нет.
— Это живое существо, — возразил
— И эта штука делает их неподвижными?
— Паразиты врастают в клетки мозга, — сказал Кайл. — В обычных условиях это длится целые годы, но здесь они были имплантированы и состоят из электронных элементов.
— Так эти воины изувечены специально, — догадался Гартман.
— Да, они калечат собственных детей, — еле слышно пояснил Кайл.
Гартман сразу вспомнил, что Кайл — джеред, то есть не кто иной, как созревший детеныш моронов. Правда, сам он считал эти зловещие создания просто остановившимися в своем развитии детьми. Гартман не раз удивлялся, как сознание джереда выносит многомиллионное убийство собственного неведающего об этом потомства.
— Я неоднократно задавался вопросом: как вообще происходит это превращение? — наконец спросил он после некоторого молчания. — Инфекция?
— В определенном смысле, да, — ответил Кайл. Он прекрасно контролировал свои чувства, поэтому по его голосу трудно было понять, хочется или нет ему говорить на эту тему. — В каждой клетке джереда содержатся протеины, которых нет в теле моронов. Именно наличие этих молекул изменяет нервную систему, активизируя те части мозга, которые до этих пор оставались пассивными.
— Вы имеете в виду органы чувств.
— Прежде всего, железы. Впрочем, на перечисление всех этапов этой метаморфозы потребуется слишком много времени.
— Но все происходит так быстро, — выразил сомнение Гартман.
— Это цепная реакция: пораженная клетка заражает своих соседей, которые, в свою очередь, инфицируют остальных. В нас находятся, вероятно… миллиарды клеток, но, выстраиваясь друг за другом, они насчитывают только несколько сотен тысяч рядов, поэтому процесс распространяется подобно степному пожару.
— Это вирус?
— Нет, — ответил Кайл и глубоко вздохнул; казалось, что ему больно говорить. — Это можно назвать инфицированными протеинами.
— Но такое просто невозможно! — с сомнением воскликнул Гартман.
— Ну, это случается не часто, — ответил Кайл. — Действительно, инфицированные протеины подобны вирусам, но в процессе эволюции они появились гораздо позднее. Стоит занести их в живую клетку организма, и вскоре вы получите уже мириады копий. Все происходит намного быстрее, чем с вирусом, потому что клетку нельзя перепрограммировать. Инфицированный протеин — это своего рода катализатор, который сам использует клеточный материал, побуждая его к образованию копий.
— По принципу магнита, положенного в кучу металлических
— Да, пока эти стружки сами не станут магнитом и не начнут оказывать такое же магнитное воздействие, — глаз Кайла уже совсем заплыл и представлял собой ужасное зрелище. — Или представьте себе, что вы подключили запрограммированную монтажную машину к складу с запасными частями… нет, здесь невозможно почти никакое разумное сравнение. Короче говоря, протеин использует для размножения находящийся в клетке строительный материал.
— Как все это происходит?
— Строительный материал — это обычные частицы живой клетки тела, которые спонтанно то соединяются, то снова распадаются. Конечно, вероятность того, что частицы случайно найдут друг друга, невелика, но каждый морон состоит из миллиардов клеток, к тому же существуют миллиарды моронов. Поэтому рано или поздно это, в конце концов, произойдет, как только их соберется достаточное количество. Эволюция только для того прибегла к такому механизму, чтобы начать переход от моронов к джередам. Чем больше муравьев, тем неотвратимее процесс.
Гартман всмотрелся в стоявшего перед ним воина, различив и на его голове серебристую паутину.
— Эта штука вряд ли сумеет сдержать подобную инфекцию, — с сомнением сказал он.
— Нет, — согласился Кайл, на этот раз в его голосе прозвучала с трудом скрываемая ярость. — Вместо этого она разрушает частицы мозга, которые делают из морона джереда, поэтому он уже не может стать членом сообщества.
— Этот воин слеп и глух, — догадался Гартман, вспомнив прежние объяснения Кайла о том, что джереды существуют в мире, перегруженном шумами и запахами, введенными в русло слабых электромагнитных колебаний пробудившегося мозга.
Сообщество джередов сливается в единое целое, в котором отдельные живые существа уже не являются индивидуумами. Любое воспоминание имеется в сознании каждого джереда, а в одном из них оно сохраняется на протяжении нескольких лет. Если джереда изолировать от сообщества, он будет вести себя подобно новорожденному ребенку. Однако вернувшись в свою привычную среду, сотканную из посланий и раздражителей, воспринимать которые человек просто не в состоянии, джеред через несколько лет снова может стать индивидуумом и будет вновь поглощен сообществом.
— Он глуп, это обыкновенный выдрессированный робот, без инициативы, без разума, — продолжал кипятиться Кайл. — Рано или поздно все эти создания непременно погибнут или же сойдут с ума. Подобных бездуховных воинов шайты используют в качестве камикадзе для нападения на гнезда джередов, — дыхание Кайла участилось от ярости. — Да, это вполне в их духе: послать в гнездо паразита, который еще в мрачные доисторические времена являлся настоящей чумой для джередов, — он замолчал.
— Но почему это действует в случае с людьми? — спросил Гартман, имея в виду инфекцию, превращающую существо в джереда.