Темная сторона Луны
Шрифт:
– Такое не забывается!
– Слушай, мне Хансер рассказал, – Бьярни вдруг заговорил шепотом, быстро обернувшись в сторону Тайви, – что лазурные Лина прикончили. Это правда?
– Сомневаешься?
– Нет, Хансер врать не станет… но… он же у меня шесть из десяти поединков выигрывал! Как такое могло быть?
– Против него было четверо, и убили его ударом в спину, из Теней.
– Сволочи! Найду – искрошу в мелкий гуляш!
– Поздно искать: все мертвы.
– Почему ты не сказал? – Бьярни обернулся к Хансеру.
– А смысл? Не люблю вспоминать ту ночь, – нахмурился мой друг.
– Слушай, волк, а стоит ли тебе
– Покажи мне того безумца, что станет на моем пути чести! Нет, наши эти вещи понимают. Северный и Синий в эту войну не полезут. Нам и Темной стороны хватает, чтобы еще у себя врагов искать.
– За что люблю ваши домены – так это за то, что слово «честь» у вас не пустой звук.
– Это верно! То, что с Зеленым доменом сотворили, этого не должно быть! Не по чести это. А я – Бьярни Столп Чести, и прозвали меня так не за пьяные рассказы о несуществующих подвигах.
Конечно, приход викинга вызвал сперва настороженность и даже враждебность. Оно и понятно: кого раз предали, тому по первому времени везде измена чудится. Но слово Хансера, и тем более Руи, сразу растопило это недоверие.
– Ты победил это? – в то же время спросил Иллюминат у Хансера.
– Ты о чем?
– О пауке, который сидел в тебе?
– Ты знал?
– Чувствовал.
– А сейчас?
– Он все еще есть, но он мог и просто заснуть. Был ли у вас бой? Удержал ли ты свою руку?
– Почему у леса не спросишь? – В голосе Хансера прозвучало легкое недовольство.
– Зачем, если есть ты. В конце концов, я не ваш надсмотрщик и не собираюсь выведывать больше того, что пожелаете открыть вы сами.
– Да, я с ним справился. – Хансер виновато опустил глаза. – Но он еще там, внутри.
– Еще бы, его выращивали с твоего детства. За один день от такого не избавишься. Главное – ты дал ему отпор, показал, кто кого контролирует. Будь настороже: он просто так не отступит.
– Я постараюсь.
– Не старайся, просто сделай.
Сейчас с какой-то волчьей тоской я вспоминал наши дрязги. Они были знаком минувшей эпохи, эпохи иллюзий. Светлые тогда были светлыми, темные – темными, Воинство Небесное – слугами Божьими, и мы вполне могли себе позволить ругаться между собой. Сейчас же все были собранными и целеустремленными. Куда делась склочница Аркадия? Наверно, туда же, куда насмешник Луи. Иллюзии развеялись как туман. Остался хищный оскал реальности. И блеск ее клыков совсем не напоминал солнечных бликов на тихой глади озера возле Зеленого замка. А пепелища лесных хуторов – совсем не дело рук залетных банд Изумрудного домена. Это след врага, который пришел навсегда, окрестил нас пособниками тьмы, вносящими раскол между доменами. И никто не сказал и слова против, потому что тех, у кого хватило бы смелости обличить захватчиков, убили первыми.
Смотреть на это было невыносимо. Бьярни ругался последними словами, не стесняясь присутствия дам. И никто его не осаживал. Потому что не было таких слов, которые выразили бы наши чувства
– Я вам покорюсь, – шепнул я, сжимая рукоять шпаги. В тот момент я пожалел, что не прошел школу Плутона. Вот уж воистину беззубая змея. Я бы уничтожал их везде, где встретил, пока на меня не устроили бы облаву…
Бьярни, Руи, Хансер оставались спокойными, но это было спокойствие камня, уже заряженного в катапульту.
– Все, хватит, – сказал Иллюминат. – Уходим глубже в лес, пойдем звериными тропами. Только толпы оголтелых мстителей мне не хватало.
– Но как же оставить такое без возмездия! – вскричала Аркадия.
– Месть… – Друид нахмурился. – Смерть – ничто. Ее боятся, да, многие. Но что она такое? Миг боли – и все.
– Нет, мигом боли они не отделаются!
– Но рано или поздно она пройдет. А вот разрушить замыслы врага… Да, он не умрет, но сознание, что все его планы провалились, что его переиграли, – вот худшая мука.
Дальше мы и правда пошли звериными тропами. Я благополучно юркнул в Тени. Бить ноги по лесному бездорожью – увольте, благородные сеньоры, это не для меня. Лесу конечно же было наплевать на войну. Он продолжал жить своей, непонятной мне жизнью. Бестолковая суета его обитателей, наверно, самая неизменная вещь в этом мире. Шли быстро. Может быть, наш наставник как-то на это влиял, а может, лес чуял своих, кто его знает. Уже смеркалось, и я чувствовал, что отмахали мы сегодня куда больше обычного дневного перехода.
Бывают вещи, о которых писать мне очень не хочется, но надо. Человек меньше всего склонен признавать свои ошибки, да меня никто и не винил. И оправдываться можно чем угодно, оправдания – они лезут в голову, как после дождя грибы из земли. Вот только обнаружение затаившегося врага всегда было делом живущих в тенях. А я сообразил, что что-то не так, лишь когда сабля Хансера покинула ножны и перерубила в полете брошенное в него копье. У Бьярни на руке вдруг оказался щит, а через долю мгновения стальной круг был подобен ежу от воткнувшихся в него стрел. Руи две стрелы сбил в полете, Аркадия прикрыла его спину, вскинула руку, и летящие стрелы вспыхнули. Я как-то отстраненно заметил, что рисунок на ее наручи изменился. Падавшая срубленная роза вновь была на стебле. Лишь наш наставник принял стрелы в себя. Гюрза – та сразу скрылась в Тени.
Наши низшие всегда умели прятаться в лесу, и было в этом нечто сверхъестественное. Ричард и Эдмунд Харролы появились первыми, со стрелами на тетивах. Следом – их воины, десятка два лучников. Нас обступили плотным кругом.
– Предатели, – зарычал Ричард. – Продались бордовым!
– Полегче, братишка, – ответил Бьярни. – Меня-то в предательстве никто не заподозрит.
– Наемник, – зло бросил Эдмунд.
– Так, осадите, братцы. – Я решил, что мне настало время вмешаться. – Здесь все свои.