Темная сторона любви (Рассказы)
Шрифт:
Да
Прошло еще несколько лет
Помните крушение парома “Эстония”? Я был на том пароме. Меня тянуло тогда к паромам. Может, и несчастье с “Эстонией” случилось только из-за меня. Бред, конечно, но я шел тогда на тот злополучный паром как на свидание. И сбылось. Заклинившую дверь моей каюты открыла именно она Мы уцелели, но заколка, которую я всегда носил при себе и даже жене не позволял к ней прикасаться (“Психованный фетишист!” – честила она меня) – та заколка исчезла. Причину гибели парома не установили до сих пор, а я точно знаю: моя Незнакомка приходила за заколкой!
Никогда
“окрутить” потому, что моя кратковременная жена чем-то напоминала мне ее. Укладываясь спать, она долго устраивала свою голову на согнутом локте – такая у нее была манера спать, но ей никак не удавалось положить голову в позе, которую я помнил и знал. Она прятала нос в калач полной своей руки, и я отворачивался. Мы развелись, она пожаловалась в суд на мою мужскую несостоятельность.
Я не возражал
А прими она ту позу, я бы и не знаю, чем дело кончилось.
Предпоследний раз моя незнакомка появилась совсем неожиданно. Я жил короткое время в Москве, где оформлялся в археологическую партию и заодно читал в Румянцевской (бывшей Ленинской) библиотеке кое-что о римском периоде Причерноморья.
Из библиотеки я ехал на троллейбусе до Нижних Котлов, это в районе
Южного порта, ближней к городу его части. Выходил я на кругу, на конечной остановке. Обычно со мной оставалось совсем немного попутчиков. Водители выключали даже свет в салоне на подъезде к кругу: то ли экономили аккумуляторы, то ли спешили сдать смену, чтоб быстрей попасть домой.
В полутьме мне казалось, что я плыву под водой и что вот-вот мимо окна проплывет моя русалка. Жил я у приятеля, на Нагорной улице, в десяти минутах хода от конечной первого троллейбуса.
Вот и в тот раз я с закрытыми глазами плыл и вызывал в памяти образ своей грезы. Надо сказать, я только для вас называю ее грезой, для меня она была живее самой живой и теплой женщины.
Почувствовав, что мы стоим, я поднялся, открыл глаза – в полутьме салона прямо передо мной стояла она. Так близко, что я невольно приник к ней всем телом. Она не отступила. Я легонько взял ее за плечи и поцеловал в губы. Они были полные, горячие и мягкие. Я на секунду лишился чувств. Один этот поцелуй искупил все мои пустые годы ожидания. Когда вернулось сознание, она исчезла.
Следующие несколько лет прошли незаметно, я жил тем мигом, тем поцелуем.
Я окончательно стал монахом. Видите, я ведь почти седой, хотя не такой уж и старый.
Но все же возраст давал себя знать, да и жить не очень хотелось.
Здоровье заставило бросить кочевой образ жизни, я купил комнату под
Москвой, в одном из районов города Железнодорожного. Устроился сторожем, много ли мне надо? На окошке выращиваю редкие лекарственные растения, научили корейцы еще в Комсомольске-на-Амуре.
Продаю сборы трав, своих и тех, что собираю в лесах в районе
Некрасовки. Деньги мне нужны на ксерокопирование кое-каких материалов
“черноморская” сохранилась лучше, портрет вы могли видеть в газетах, хотя второй раз, после Рима, сенсацию организовать не удалось, да и сохранить ее наши не сумели. Трудности с деньгами, античность уже не финансируется, как прежде. Я ездил в музей, в Херсонес, но то, что мне показали, уже сильно отличалось от портрета. Мне удалось купить у хранителя музея заколку из “черноморского захоронения”, принадлежавшую “Римлянке”. Смотритель страшно радовался, что
“впарил” ее мне – ведь она была из пластмассы, которую он выдал за коралл! – я же ничего драгоценней не держал в руках – она была ее!
Единственный, с кем я дружил, был старик, которого я постоянно встречал в библиотеке, он собирал материалы по происхождению славянских племен, которые чудом сохранили в языке и обычаях приметы тех, канувших в Лету римлян.
Вообще-то он просто начитался Фоменко плюс Носенко, меня он привлекал другим, он был болен редкой болезнью – его вывели из летаргического сна, который длился пятнадцать лет. Часть его нервных клеток в мозгу претерпела изменения, и он совершенно не воспринимал окружающее, он считал, что живет в какую-то отдаленную эпоху, но и о ней он не мог сказать ничего вразумительного.
Однажды я ему показал портрет римлянки, он страшно оживился и сказал, что это его сестра.
– Она больна, кроме меня, за ней никто не ухаживает, просто не представляю, что с ней будет после моей смерти, а мне осталось не так много
– Вы не можете отвести меня к ней? Познакомить?
– Почему нет? Она ведь девушка, хотя вы все равно не можете на ней жениться.
– Какая досада, – сказал я. – А почему, позвольте спросить?
– Она – весталка, если нарушит обет, ее живой зароют в землю.
В назначенный день мы отправились к “весталке”. Я купил яблок и цветы.
Дверь старик открыл своим ключом, хозяйка уже не встает, пояснил он.
Я приготовился встретить тяжелый запах и мумию в постели.
В квартире пахло фиалками. И еще чем-то. Вы догадались, что я уловил запах амбры, говорят, римляне применяли ее при бальзамировании
Все окна были открыты. Худая до прозрачности женщина лежала на боку, лицом к окну. Излишне говорить, что голова ее лежала на согнутом локте. Именно так, как ей и полагалось лежать. Как она всегда лежала.
– Паралич, – сказал старик. – Но хлопот совсем немного.
Вскоре после нашего визита старик перестал приходить в библиотеку.
Переждав неделю, я отправился к нему. “Умер, – сказали мне соседи, глядя на меня с ненавистью – квартирный вопрос – понял я. – Просил передать тому, кто спросит”, – с этими словами мне все-таки передали ключ. Я оценил такую самоотверженность и сделал вид, что не удивился.
Да я и не удивился.
Я пошел к “римлянке”, как я ее назвал без колебаний, в тот же вечер.