Темная сторона медали
Шрифт:
– Его надо уничтожить, – сказал Палыч.
– И как у вас тут уничтожают крутые магические артефакты?
– Лучший способ – бросить в вулкан.
– Как и везде, – вздохнул я. – Но я не буду его уничтожать. Напротив, я оставлю его себе. Как напоминание о бренности всего сущего.
– Хранить рядом с собой такую вещь может быть опасно, милорд.
– Странно, что вы мне это говорите, граф. Опасностью больше, опасностью меньше… В моем положении не видно разницы.
Я налег на еду, запивая ее
– Насколько я понимаю нашу стратегию, джентльмены, – сказал я, – следующим шагом должно стать восстановление Черной Цитадели?
Кивнули оба.
– А потом? – спросил я.
– Потом надо будет готовиться, – сказал граф.
– К чему?
– К войне.
– Я не хочу воевать.
– Воевать придется не скоро, – сказал граф. – Насколько я понимаю, не добившись тотального успеха по горячим следам и допустив ваше воцарение в Горах Скорби, Хранители возьмут перерыв. Но к войне надо быть готовыми, потому что чем лучше мы подготовимся к ней, тем позже она начнется.
– Глубокая философская мысль, граф, – сказал я.
Целый день после устроенной мною бойни и приобретения Второго меча я провалялся на топчане, спал, ел, пил вино, несколько раз вставал для справления естественных нужд моего организма и старался не думать. Не о чем-то конкретном, а не думать вообще. В принципе.
Вечером следующего дня Палыч с необычно серьезным лицом вошел в пещеру и попросил меня выйти.
У входа я обнаружил еще одного орка. Он был молод и могуч. В отличие от Палыча ему не было необходимости прибегать к маскировке, поэтому орком он и выглядел. Рост у него был выше среднего для человека, по меркам племени орков это означало, что он высок. Тело было покрыто жесткими черными волосами, а кожа отливала зеленым. На шее орка висело ожерелье из отрезанных человеческих ушей, в руках была палица, настолько здоровенная, что бейсбольная бита по сравнению с ней выглядела бы просто спичкой.
– Я – новый Хан орков, – сообщил он. – Я пришел служить тебе, Лорд.
И он преклонил предо мной колено.
Утром следующего дня я в третий раз прибег к помощи Браслета Власти, и стены, башни, шпили и прочие архитектурные излишества Черной Цитадели, обители моих предков, а теперь и моей собственной, в очередной раз взмыли к равнодушным небесам.
ГЛАВА 2
Когда я вошел в трактир, веселье уже затихало. То есть благородное общество, пресытившись дамами и драками, погрузилось в разговоры по душам. Говорили, как водится, на самые животрепещущие темы. То есть о войне.
– На данный момент в мире нет стратега
– Я и не отрицаю того факта, что Бортис хорош, – Сказал Людвиг. – Напротив, он очень даже хорош, но война – любовница непредсказуемая. Каким бы талантливым ни был тот или иной полководец, в бою он все равно может быть разбит.
– Кем? – осведомился Даниель.
– Не знаю, – сказал Людвиг. – Я говорю сейчас не о практике, а о теории, а в теории непобедимых армий нет. Их не может быть просто по определению. Тактика и стратегия решают многое, но не все. Подавляющее численное преимущество бьет любую стратегию.
– Не факт, – сказал Даниель. – В Каллере против него выступило сто двадцать тысяч человек.
– Сто двадцать тысяч крестьян, вооруженных черт знает как, – резонно возразил Людвиг. – Необученные, с вилами и топорами, они выступили против профессиональной армии, прошедшей подготовку и имевшей опыт сражений. Когда я говорил о численном превосходстве, я имел в виду совсем не это.
– А что ты имел в виду? – поинтересовался Даниель.
– Армия Коллузии насчитывает пятьдесят тысяч человек, – сказал Людвиг. – Если мы объявим вам войну…
А ведь объявят, подумал я. Не сейчас, так лет через десять, когда папочка Людвига скопытится и сыновний зад усядется на теплый еще трон. И начнет войну только ради того, чтобы выяснить, действительно ли так хорош Бортис, как о нем говорят.
– Вы проиграете, как и все до вас. Иллирия за свою историю вела четырнадцать войн на своей территории, и ни одна вторгшаяся армия не выбралась целой.
– Ха!
В этот момент я сел за стол, налил себе в кубок вина, выпив, со всего размаха стукнул порожним кубком по столешнице, и этим обратил на себя внимание спорящих до хрипоты дворян.
– А, Конан, – сказал Людвиг. – Привет.
– Привет, – сказал я.
– Как была та дамочка, ради которой ты пропустил сегодняшнюю попойку? – поинтересовался Даниель.
– Вполне.
– Завидую искренне и всем сердцем, – сказал Людвиг. – A вот мне нельзя ходить на сторону. Телохранители следят за каждым шагом и тут же докладывают наставнику. А тот бежит жаловаться папочке. А папочка тут же устраивает мне скандал с битьем посуды и угрозами отречения.