Темная сторона Швеции (сборник)
Шрифт:
– Вы сознаетесь, – спросил судья, – в том, что пятого декабря без разрешения взяли сани у Бэкстрёма, поехали в направлении Гэлливаре, и там по пути хладнокровно застрелили почтальона Юханссона и ударили его помощника Оскара Линдмарка топором? И что вы забрали деньги, которые перевозила почта?
Пеккари прошептал что-то неразборчивое.
– Громче! – крикнул судья.
Пеккари молчал. Тогда из публики поднялся человек. Это был отец Оскара Линдмарка. Он ничего не сказал. Только стоял и смотрел на Пеккари, пока судья не приказал
И тут Пеккари открыл рот.
– Сознаюсь, – заявил он.
– Это серьезное преступление. Отвечайте на вопросы правдиво, – предупредил судья Бруландер. – Вы совершили убийство в одиночку?
– Да, – последовал ответ.
– С вами кто-нибудь еще был в санях?
– Никто, кроме дьявола.
По залу прокатился гул. Кто-то всхлипывал, кто-то всплеснул руками. Кто-то приподнялся на скамье. Люди заметно волновались, как волнуется море перед бурей. Манфред Бруландер слышал о том, что у лестадианцев в быту религиозный экстаз, они называют его лиикутуксия. Но раньше он никогда не видел, как это бывает. В этом вороньем гнезде явно что-то происходит. Он занес молоток над столом, но передумал и положил обратно.
– С вами никого не было? – повторил он.
– Никого, кроме дьявола, – повторил Пеккари еще громче. Он будто произносил проповедь. – Он говорил мне что делать. Я хотел повернуть у Туоллувары, но он шептал мне на ухо, чтобы я ехал прямо. Толкал меня вперед. Кровь агнца не дала мне спасения.
Вороны жались друг к другу на своих скамьях. Обнимались. Утешали друг друга.
– Я это сделал! – крикнул Пеккари, вознося руки в кандалах к небу и потрясая ими. – Юный Оскар Линдмарк. Он стоял передо мной на коленях и умолял сохранить ему жизнь. Говорил о матери, сцеплял руки, заглядывал мне в глаза, а я убил его. Зарубил топором.
Бьёрнфут дернул Спетта за рукав:
– Давай выйдем!
На улице он ускорил шаг. Ветер бил в лицо, забивая рот снегом. Спетт крикнул Бьёрнфуту подождать его. На ходу он поднимал воротник, спасая от снега шею. Кайса семенила следом.
– Он этого не делал! – крикнул Бьёрнфут.
Его слова унесло ветром. Спетт изо всех сил напряг слух.
– Что ты говоришь? – крикнул он.
Бьёрнфут втянул подчиненного в ворота, где не было ветра. Они уже были с ног до головы в снегу. Мокрый снег быстро превращался в ледяную корку. Кайса обрывала зубами снежные комки.
– Пеккари невиновен, – задыхаясь, произнес Бьёрнфут. – Ты же видел Оскара Линдмарка. Он был в варежках. Он не мог стоять на коленях, сцепив пальцы.
– Пеккари, наверное, преувеличивает, ему лестно внимание толпы…
– Вот именно, – сказал Бьёрнфут. – Ему нравится внимание. Оскара Линдмарка ударили сзади, размозжили затылок. Если бы он стоял лицом к убийце, у него был бы разбит лоб.
И он ткнул себя в лоб.
– Пеккари лжет. Он не знает, где остальные деньги.
– Наверное, он их спрятал. Надеется получить пожизненный
Бьёрнфут покачал головой, от чего льдинки, образовавшиеся на усах, звякнули.
– Все проще. Он не знает.
– Но зачем тогда сознаваться? – спросил Спетт.
– Понятия не имею, – прошипел Бьёрнфут. – Кто еще знал о транспорте? Кто?
– Кто нашел оружие дома у Пеккари? – спросил Спетт. – Пер-Андерс Ниеми.
Перед глазами у них возникла сцена, как Ниеми с приятелями передают избитого Пеккари полиции.
– Я ему голову оторву, – прорычал Спетт. – Он будет умолять о том, чтобы дать ему сознаться. А его дружки….
– Сперва нужно осмотреть его дом, – сказал Бьёрнфут, выходя из ворот.
Кайса посмотрела на мужчин как на сумасшедших. «Как можно торчать на улице в такую погоду?» – словно вопрошала она.
Служащий почты Пер-Андерс Ниеми жил в кирпичном доме на Чюркегатан.
– Он снимает ее с приятелем, – пояснила хозяйка квартиры, открывая им комнату.
– Позавчера вечером он был дома? – спросил Бьёрнфут, входя внутрь.
– Не думаю, – ответила хозяйка. – Он чаще бывает у своей невесты. Она снимает комнату одна, – эти слова она сопроводила многозначительным взглядом.
Пол был весь устлан половиками – для тепла. Занавеска разделяла две кровати. Был еще комод с кувшином и тазом для умывания. Ржавое зеркало для бритья висело на стене рядом с портретом Оскара Второго. В комнате еще находились вешалки для одежды. На вешалке Пера-Андерса Ниеми висели пожелтевшая исподняя рубаха и пара носков.
Спетт с Бьёрнфутом сняли покрывала с кроватей и начали обыскивать подушки и матрасы. Свернув половики, они проверили доски, как до этого в доме Пеккари. Потом перешли к чердаку. Но ничего не нашли.
– Закончили? – злобно спросила хозяйка, оглядывая беспорядок в комнате. – Я могу заправить постели?
Бьёрнфут сделал вид, что не слышит ее. Он смотрел на снег за окном. Уверенности в нем поубавилось. Может, убийца все-таки Пеккари? Может, он не хотел признаваться, что ударил Оскара Линдмарка сзади? Может, хотел придать своему поступку театральности? Кайса со вздохом опустилась на пол.
– Можем проверить комнаты его друзей, – предложил Спетт.
Бьёрнфут покачал головой.
– Думаю, он не из тех, кто доверяет приятелям.
Он повернулся к хозяйке.
– Как зовут невесту? Где она живет или работает?
Невесте Пера-Андерса Ниеми Майкен Берн было девятнадцать лет. Круглолицая девушка с кудряшками притягивала покупателей, как магнитом, в магазин Ханнулы, где работала продавщицей. Бьёрнфут сразу понял, что они на верном пути. Когда они попросили ее одеться и пройти с ними, Майкен подчинилась, не задавая вопросов. Поспешила одеться, даже передник не сняла. Видимо, чтобы фру Ханнула не успела разозлиться из-за того, что Майкен забрала полиция.