Темная Звезда
Шрифт:
— А не могла это быть Илана? У нее могли пробудиться остатки совести.
— Исключено! Ланка не знала про этот ход. Иначе она показала бы его своему гонцу. Кроме того, она ревновала Герику к Рене.
— Но это уж полная чушь!
— И все равно мы должны заставить ее говорить.
— Попробую. Хотя в последнее время достучаться до нее почти невозможно.
— Тем более нужно спешить.
— Будь по-твоему, хоть мне это и не по душе, — Симон, кряхтя, встал и поднялся наверх. Роман, с трудом сдерживая нетерпение, ожидал его возвращения. Затеяв разговор для того, чтобы скрыть неловкость, он внезапно
Медикус вернулся, поддерживая под локоток вдовствующую королеву, которая больше смахивала на вдову булочника. В просторном балахоне с кое-как заплетенными волосами и отсутствующим взглядом, она не выказывала ни удивления, ни интереса — одно тупое равнодушие.
— Здравствуй, Герика! — Эльф постарался, чтобы его голос звучал спокойно и мягко.
Она подумала и тихо произнесла:
— Здравствуй, Роман!
— Как ты себя чувствуешь?
— Я здорова, только все словно в тумане, — эльф видел, что женщина в легком трансе, Симону пришлось прибегнуть к магии и наркотикам, чтобы заставить ее говорить, и этим надо было пользоваться. Через половину оры она впадет в свое обычное тупое равнодушие.
— Ты помнишь, что с тобой было?
— Помню.
— Тогда говори.
— Не могу. Больно.
— Слушай, Герика, — Роман взял ее за руки и внимательно посмотрел в серые глаза женщины, — Стефан любил тебя, он погиб из-за тебя. Ради него ты должна рассказать все, что знаешь.
— Я любила его, — впервые на лице королевы проступило что-то человеческое. Озаренное нежной улыбкой, оно стало почти красивым. — Да, я любила Стефана. И я буду говорить.
— Что было после того, как я уехал?
— Ты уехал. — Герика говорила тихо и монотонно, словно диктовала письмо. — Подарил Стефану рысь. Рысь все время была с ним, она хорошо относилась и ко мне, и к Ланке. Потом умер Марко — его отравили. Король велел мне выйти за него замуж, и Стефан мне это тоже велел. Нас обвенчали, но король не смог стать моим мужем. Ему нужен был наследник, и он прислал ко мне Рене. Потом Стефана убил Зенон и сам закололся. Рене уехал, он добрый человек. Потом поздно ночью ко мне ворвался король Марко.
— Ворвался?!
— Да, я его сначала не узнала. Король всегда был добрым, и… он не мог быть с женщинами.
— А в этот раз все было иначе?
— Он вел себя совсем, как мой отец… — Герика подумала, — не в том смысле… Но он думал только о себе, он знал, что я… что все будет так, как он хочет… Он набросился на меня… Мне никогда не было так страшно. Это был кто-то чужой, холодный, ужасный… Он… Его силы не иссякали… Я несколько раз теряла сознание, когда приходила в себя, все продолжалось… Король приходил ко мне каждую ночь. А затем… Он был у меня, когда на нас сверху что-то обрушилось… Я не поняла что, думала, упал балдахин. Потом мне… на меня потекло что-то теплое, а король… он перестал двигаться. Я лежала, боялась пошевелиться… И вдруг меня тронули за руку. Потом сильнее. Потом тело короля сползло с меня, его стащил Преданный… У короля была сломана шея. Преданный, он убил его… Я была вся в крови. Преданный рычал и тащил меня к окну, у меня подкашивались ноги. Вдруг распахнулась дверь, и вбежал кто-то из нобилей. Он ничего не говорил, просто закутал
— Что за бред?
— Меня зовут. Все время: «Ты наша. Иди к нам. Ты наша. Иди к нам. Мы можем все. Ты можешь все. Ты теперь наша. Мы теперь твои»… И какие-то тени… И все. Холодно… Почему так холодно? — Ее глаза закрывались, она уже ничего не соображала.
— Хватит! — Лупе, и когда вошла только! — решительно обняла Герику и вывела из комнаты. — Совесть надо иметь, она же сейчас упадет!
— Прости, — механически откликнулся Симон, — мы не сделали с ней ничего дурного, просто напомнили о Стефане.
— Стефан, — тихо проговорила Герика, позволяя Лупе увести себя из комнаты, — Стефан… — Дверь за обеими закрылась.
— Ну и что ты обо все этом думаешь? — Роман со вздохом опустился на массивный резной стул из черного дерева. — Проклятье, это прямо трон какой-то.
— Горная работа, они просто помешаны на устойчивости… А думать об этом должен ты, а не я, ты мне ничего не рассказывал. Я понимаю, что в Замке творится что-то крайне скверное и подлое, что нам всем что-то грозит, но что? Война? Рабство? Эпидемия? Вселенский потоп? Пришествие мессии?! Может, ты все же соизволишь мне все рассказать?! — Симон прервал сам себя, так как Роман его не слушал. Он стоял с удивительно глупым лицом, таким, какое бывает у человека, увидевшего наконец очевидное.
Казалось, еще мгновение, и красавец-эльф как какой-нибудь житель Фронтеры стукнет себя по лбу и воскликнет: «Прах меня побери, как я раньше не догадался!» Однако Симону не было предначертано узреть самоуничижение знаменитого менестреля. Пронзительный крик, раздавшийся из глубины дома, заставил обоих — и Романа, и Симона броситься на помощь.
Герика извивалась на полу с искаженным от нестерпимой боли лицом и кричала. Роман и Симон вдвоем едва смогли скрутить корчившуюся в припадке женщину.
— Что случилось? — прокричал Роман, пытаясь перехватить руку Герики так, чтобы можно было нащупать пульс.
— Не знаю, она даже была лучше, чем всегда. Сидела, плакала, пыталась мне что-то рассказать про Стефана, а потом увидела его браслет, что ты принес, и попросила его на память. Я не могла ей отказать, я была рада, что она… Ну что она ведет себя, как будто… Ну, она была в этот миг в своем уме…
— Она надела браслет, и что?! — перебил ее Роман, губы которого внезапно побелели.
— Закричала и упала, а после вы видите…
— Надо скорее снять браслет. Держи ее, — вскинулся Симон, — или нет, держать буду я, а ты лучше меня знаешь, как эта штука застегивается!
— Нет! — заорал Роман. — Ни в коем случае! Это наше спасение, это счастье, что она надела эту вещь…
— Ты! Ты думаешь, что говоришь?! — Лупе была вне себя… — Она же умрет! Или потеряет ребенка!
— И хвала Творцу, вернее, Проклятому! Мы… мы были слепы, как хафашь в полдень! Если бы она выносила ребенка, если бы его воспитал Михай, нас бы… Тарру уже ничто бы не спасло.