Темнейшее прикосновение
Шрифт:
– Я ни с кем сегодня не разговаривала, клянусь. Пожалуйста, не убивай ее, Величество. Пожалуйста. У нее есть семья. Она… Неет! – Рыдания. Еще больше сухих позывов.
– Шшш, принцесса. Побереги свои силы. – Торин положил холодную тряпку на лоб Кили и пальцами вытер уголки ее рта от крови. – Все будет хорошо.
Губы Кили разомкнулись, именно так как ему и нужно было, и Торин налил глоток тоника ей в горло. Из-за рвотных позывов жидкость могла вылиться наружу, поэтому Торин заставил ее проглотить лекарство, сжав челюсть Кили и массажируя ее горло. Иногда чтобы
Кили била его по рукам, но ее усилия оказались тщетными. В настолько ослабленном состоянии она не прибила бы и муху.
Столько силы заключено внутри нее, подумал Торин, и все же она так хрупка.
Он ждал хоть какого-то признака улучшения. Вместо того, ей стало хуже. Кровь заклокотав у нее во рту, душила ее, что привело к очередному приступу рвоты. Торин не знал сколько лекарства она смогла удержать в себе.
Черт бы все побрал!
Демон засмеялся, радуясь такому повороту событий.
Беспомощность… ненавижу. Хочу чтобы ты умерла.
Смех становился все громче.
– Гадес, – внезапно закричала Кили. – Помоги мне.
Торин прижал язык к нёбу.
– Торин здесь, принцесса.
– Торин… – Наконец Кили успокоилась и соскользнула в то, что казалось спокойным сном.
Торин вытащил мертвых пауков из хижины. Снег прекратился и солнце перестало сиять. Небо было просто серым…
Признак обреченности?
Нет!
Когда все восемь тел с многочисленными отрубленными конечностями оказались в одной куче, Торин зажег спичку и бросил ее в центр бойни. Немного спустя распространилось пламя и темный дым взвился в воздух, унося с собой запах горелой плоти. Эти существа сумели порезать его кожу, и хоть теперь они были мертвы, Торин не хотел, чтобы Кили вступала с ними в контакт, когда проснется.
А она проснется. Он должен в это верить. Потому что сама мысль о том, чтобы прожить без нее хоть день вдруг стала невыносимой.
Предана Гадесом, единственным мужчиной, который утверждал что любит ее? Нет. Невозможно.
– Торин здесь, принцесса.
Торин… ее новый мужчина.
Но… он не может быть здесь. Я в ловушке. Одна.
Кили металась между воспоминаниями и реальностью… не зная, что из них выиграло… знала только, что не смогла упорядочить хаос и не сумела прочистить свои мысли…
Она блуждала в пределах своей комнаты, с разбитым на осколки сердцем. Час назад к ней пришли люди Гадеса, заперли ее в наименьшей, скуднейшей спальни, которую обычно оставляли для ничтожнейших из слуг. Ее жених не мог знать, что она здесь. Хотя его солдаты ничего не делали без его личного разрешения.
Она должна суметь вырваться из их захвата, но новая защита помешала ей что-либо сделать.
Как такое случилось?
Она помнила как Гадес дал ей особенное вино, чтобы усыпить ее
Но Кили проснулась в одиночестве, с сотнями защит по всему телу, ослабленная и не способная сделать ничего тяжелее вдоха.
Гадес убьет миньона, когда узнает что он с ней сделал. Конечно же он не стал бы им такое приказывать. Он любил ее и не стал бы умышленно ей вредить.
– Гадес, – в тысячный раз закричала она. Если продолжит так и дальше, то потеряет свой голос. – Ты мне нужен!
Наконец-то он появился, переместившись в центр комнаты.
Он был красивым мужчиной с темными волосами и глазами… глазами, которые пульсировали красным каждый раз, когда он подумывал совершить убийство. Он был высоким, ростом в шесть футов и семь дюймов [30] . Но ему это шло. Он нашёл в себе силы поддерживать отношения. И женщины повсеместно желали его. Но он выбрал меня.
30
2,04 м.
– Надеюсь, твои новые апартаменты комфортны, – начал он.
Он держался так небрежно…
Он знал.
Глубокая рана рассекла все кусочки ее разбитого сердца.
– Почему? Зачем ты это сделал?
– Ты была слишком могущественна. Если бы ты когда-нибудь обернулась против меня…
– Я бы никогда не повернулась против тебя!
Гадес попер напролом и продолжил:
– …я мог потерять все, что пытаюсь построить.
– Кили.
Она нахмурилась. Этот новый голос принадлежал мужчине, но не Гадесу.
– Пришло время принять еще лекарства, принцесса.
Образ Торина заполнил ее разум, затмевая пределы ненавистной камеры… презираемой памяти. Кили видела его белые, длиною до плеч волосы. Его кошачьи зеленые глаза. Тлеющую сексуальность, из-за которой у нее всегда рот наполнялся слюной. Как и сейчас. Ох! Что-то многовато слюны. Прямо неловкое ее количество. Душит ее… Не могу дышать, должна вдохнуть…
– Глотай.
Прохладная жидкость омыла ее иссохшее, истерзанное горло и осела в столь же измученном желудке.
– Хорошая девочка, – сказал он.
Что-то теплое погладило ее перегретый лоб, предлагая комфорт. Не его рука. Определенно нет. Он отказывался прикасаться к ней.
Прикасаться к ней. Слова резонировали в уме, подталкивая ее. Он не касался ее, первым, но она коснулась его. Потом Торин схватил ее и наградил самым жарким поцелуем за всю ее жизнь. Она заболела. Ужасно заболела. И все из-за его демона.
Все верно. Демон.
Ненавижу этого демона.
Внутри вспыхнул гнев, горячий, столь жаркий, что диван под ней начал подрагивать.