Темнейший князь
Шрифт:
Она подчинилась… медленно… и он втянул воздух.
— Твои трусики намокли. — Похоть сделала его голос хриплым. — Ты нуждаешься во мне. Ты нуждаешься в этом. — Уильям провел рукой вверх и вниз по своему члену с большей силой. — Скажи, как сильно тебе это нужно.
Он ожидал, что она скажет эти слова вслух, признает свою тоску по нему. «Нет, пока он не признается первым».
С распутным стоном Санни выгнула спину, заставляя грудь подпрыгнуть.
— Санни, — почти прорычал он. — Я отдал тебе приказ.
— А я говорю, заставь меня, — выдохнула она. —
Уильям прищурился.
— Почему бы мне не показать тебе?
Глава 27
«Не уверен, что мне нравится больше. Крики женщин от наслаждения… или крики врагов от боли».
Желание, от которого захватывало дух, и нужда, меняющая мир, столкнулись, запустив цепочку ощущений. Уильям испытывал все, как обычно, но в шокирующей степени: кипение крови, учащенное сердцебиение и пульсация в члене. К ним добавилось кое-что новое: нервы на пределы, острое ощущение пустоты в груди и неоспоримое чувство безотлагательности.
Сегодня он мог потерять Санни, не сумев ее спасти. Мог потерять свою дешифровщика и спутницу жизни одним махом. Теперь он привязал ее к кровати. Целую, невредимую и сверх возбужденную. Встречал ли он когда-нибудь более заманчивое зрелище? Хотел ли когда-нибудь женщину настолько отчаянно?
«Заяви на нее права. Не просто прикуй к кровати, а привяжи к себе».
«Она твоя. Оставь ее себе».
Чувства Уильяма к Санни не просто взрывоопасны. Они словно ядерное оружие. С их первой встречи он ни с кем не спал… никого больше не хотел. Возможно, в глубине душе понимал, что никто с ней не сравнится. Никто другой не пах так великолепно, не был таким сладким на вкус и не подходил ему так идеально.
Эти чувства особенно обострились, когда он нес ее обратно в конюшню, только вернувшись после битвы — она прижималась к его груди, и Уильям подумал оставить ее в такой позе навсегда.
Сопротивляться ей сексуально? Больше нет.
Тот факт, что она продвинулась в работе над книгой… тоже имел значение. Большое. В течение нескольких дней он полностью избавиться от проклятья. А пока, почему бы ему не быть с той, кого желал больше всего на свете? Он мог беречь свое сердце, гарантируя, что не влюбится до тех пор, пока не придет подходящее время.
Сладких голосом он сказал:
— Как мне лучше показать тебе, сандей? Скажи это. Скажи, в чем нуждаешься.
— Хитро, хитро. Ты заставляешь меня думать, что делаешь первый шаг, но поменялся со мной ролями. Как ты думаешь, что я хочу, малыш?
— Думаю, ты хочешь кое-что внутри себя, — прохрипел Уильям.
— Да, пожалуйста, — сказала она, слегка задыхаясь. Кольцо у нее на лбу мягко засветилось, рассыпая радужные искры. «Гипнотизирующе».
Следующее, что он осознал, как переместился к кровати и выпустил когти. Его мысли путались. Бледно-голубое нижнее белье подчеркивало ее изгибы, а татуировки в виде роз представляли собой сад удовольствий, который он планировал
Двумя ударами он перерезал веревки на ее запястьях. Подождите. Зачем он это сделал?
— Но сначала, — добавила она более твердым голосом, — я покажу, почему не нужно беспокоиться обо мне на поле боя.
Без всякого предупреждения она ударила его кулаком в лицо.
Удар застал его врасплох, в ушах зазвенело. Пока Уильям приходил в себя, она развязала оставшиеся веревки. Затем вытянула ноги, обхватив его талию и сцепив лодыжки вместе. Одним рывком Санни повалила его на кровать… и устроилась сверху.
Восхищенный ее хитростью, он рассмеялся. Затем она выгнулась. Ее сердцевина потерлась об его член, и разум отключился.
В голове мелькали разрозненные мысли. Мягкая грудь, твердые соски. Одурманивающий жар. Сильное давление. Обжигающие трение.
При следующем движении ее бедер, его полотенце распахнулось. Стержень прижался к ее трусикам, и ткань оставалась единственной преградой перед конечной целью.
«Я проведу там отпуск. Продолжительность еще неизвестна».
Она была умна — использовала остатки веревки, чтобы принять вертикальную позицию и оседлать его.
— Смотри! Я могу за себя постоять. — В ее глазах светилось торжество.
Гордость наполнила каждую его клеточку. Из-за ее мастерства и из-за ее страсти.
— Можешь справиться со мной? Я хочу… — Уильям обхватил ее за талию и откинулся назад, чтобы перекатиться и вжать ее в матрас. — Дать тебе то, чего ты жаждешь больше воздуха.
Затаив дыхание, она ответила:
— Нет, ты хочешь дать себе то, чего жаждешь больше воздуха.
Он качнулся вперед.
— Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе. Ты бы убила других женщин за право быть рядом со мной. Ты заботишься обо мне. Признай это. — Уильям жаждал этих слов также сильно, как ее тела.
Она дрожала под ним, шелковые розовые пряди разметались по подушкам.
— Ты бы заплакал, если бы потерял меня.
Он подумал, что мог бы.
— Ты считаешь меня особенным.
Лучи солнечного света коснулись ее, и внезапно Санни вдруг стала словно присыпанной бриллиантовой пудрой. Ее изумрудные глаза блестели мучительным наслаждением. Когда она сильнее канул бедрами, ее губы приоткрылись в прерывистом вдохе. Самый сексуальный звук, который он когда-либо слышал.
— Я действительно забочусь. О тебе, — ответила она хриплым голосом. Выражение ее лицо стало уязвленным. — И я действительно хочу тебя. Там. Теперь доволен?
Да! И нет. Ему нужно оставаться эмоционально отстраненным, но ее нежное признание смяло защиту, успокоив рану, которая гноилась тысячу лет. «Никогда не следовало рождаться? Неверно, Гневлинг. Этому единорогу необходимо мое рождение. Только я могу удовлетворить ее желания».
— Я тоже забочусь о тебе, сладкая. — Признание невольно вырвалось у него, когда Уильям прижался к ней.
Она застонала, и он захотел большего. Больше ее стонов. Все ее преданность. Полное доверие к нему. Даже ее любовь.