Темнейший пленник
Шрифт:
— Мне интересно, смогу ли я когда-нибудь доверять тебе, — тихо призналась Легион. Она требовала от него правду, поэтому готова была предложить то же самое в ответ.
Его губы сжались в тонкую линию.
— Я изменился. Я научился ценить настоящую дружбу и умру, чтобы защитить людей, которых считаю своими.
«А кем ты считаешь меня?» Нет-нет. Ей не стоит спрашивать.
Продолжив разговор с того места, где они остановились, он сказал:
— Мы с тобой в отношениях — твои слова, не мои, никаких отступлений — и у нас есть общее. У нас
Возможно, он был прав. Может быть, он изменился. Может быть, у них есть что-то общее, и они могут заставить что-то работать. Но сексуальное желание…
Кровь отхлынула из ее головы, в ушах зазвенело. Знать, что она заслужила удовольствие, и на самом деле оставаться спокойной, испытывая его, как оказалось, две несовместимые вещи.
Он снова потянулся к ней, и на этот раз она вздрогнула. Она все это затеяла и теперь не была уверена, что сможет когда-нибудь довести дело до конца.
Он замер, затем опустил руку в сторону. Очарование, которое она так любила видеть в его глазах, сменилось разочарованием.
— Мне очень жаль, — прошептала она. — Я не хотела…
— Нет, ты не сделала ничего плохого, — вмешался он. — Я хочу тебя. Я ужасно хочу тебя. И думаю, что ты тоже хочешь меня. Иначе тебя бы здесь не было. Но тебе никогда не придется переживать, что я буду настаивать на сексе. Твое удовольствие имеет для меня значение, и если ты не готова, то не испытаешь этого удовольствия. Кроме того, я не могу спать с тобой, пока не буду уверен, что ты не попытаешься меня убить.
Ой. Еще одно вздрагивание.
Он добавил:
— Слишком рано пошутил?
— Даже вечность может быстрее пройти. — Она тяжело вздохнула. — Гален, я не знаю, буду ли вообще когда-нибудь готова отдаться… сделать это…
— Ты помнишь наш первый раз? — спросил он.
Как будто она могла когда-нибудь это забыть. Легион тогда подошла прямо к нему и сказала: «Я не хочу выходить за тебя замуж и не хочу иметь от тебя детей. Мы займемся сексом, и тебе это понравится».
Он ответил: «Позвольте мне все прояснить. Мы пойдем в туалет, и я тебя трахну, а ты даже не хочешь знать мое имя?»
«Вообще-то я бы предпочла, чтобы ты держал свой дурацкий рот закрытым», — сказала тогда она ему.
«Ну-ну. Возможно, ты просто моя родственная душа», — ответил на это он.
— Да, — ответила она сейчас. — Помню.
— Хорошо. Просто хотел убедиться. А что касается наших разных вкусов… — Он поднял картошку фри, — …еда не имеет большого значения. Компания, которой ты придерживаешься, наиболее важна.
Он не ошибся. Ей нравилось то, что нравилось ей, а ему нравилось то, что нравилось ему самому. Пока им было весело вместе, кухня не имела значения.
Легион ела со смаком, и, о, все эти ароматы взрывались у нее на языке. Гален наблюдал за ней, казалось, снова очарованный, возможно, даже загипнотизированный… и голодный. Когда она слизывала
Может быть, ему и не нравилась еда, но он определенно наслаждался тем, как ее ест она.
Новая дрожь пробежала по ее спине, удивляя ее. За этим последовало покалывание в груди. Между ног у нее тоже все болело.
Что же. Неудивительно, что он напомнил ей об их первом свидании. Это воспоминание обострило некоторые части ее тела.
Он откашлялся и пробормотал:
— У меня есть для тебя подарок.
— Подарок? Для меня? — Она подпрыгнула на своей подушке. — Давай сюда!
Он сунул руку в карман и достал оттуда телефон.
— Он полностью загружен модными приложениями, и мой номер сохранен в списке контактов. Он будет работать везде, в любое время.
Прижав телефон к груди, она сказала:
— Спасибо, Гален. Я люблю это.
С ошеломленным выражением лица он кивнул в знак согласия.
— Самое время отвлечься. Я имею в виду, начать разговор. — Одна из его больших красивых рук протянулась и взяла карточку из стопки рядом с лампой. Гален зачитал вслух. — Если бы вы были геометрической фигурой, какой именно? — Он прищурился и нахмурился. — Ты, должно быть, шутишь.
— Наверное, квадратом? — начала она.
Резкими движениями он поднял еще одну карту.
— Какое имя знаменитости стоит первым в вашем списке? — Хмурое выражение лица усилилось. Другая карта. — Если бы вы были непристойным фильмом, как бы вы назывались?
— Дай же мне возможность ответить, — раздраженно сказала она. — Хм. Дай подумать. Мое название было бы…
— Ты не обязана отвечать, — проворчал он.
— О! Я знаю! Мое название будет звучать так: «Я буду Злым на Рождество». Что насчет тебя?
Уголки его рта дернулись.
— «Королевская Рождественская Херня». — Со вздохом он бросил карточки. — Забудь об отвлечении внимания — я имею в виду о начале этого разговора.
Он так нервничал из-за свидания с ней, что ему нужна помощь для начала разговора? Более чем очаровательно — трогательно. Она улыбнулась. В полном смысле этого слова. Затем даже рассмеялась, дрожа всем телом. Потом он засмеялся, и это был такой прекрасный момент веселья и общения. Легион никогда не думала, что снова испытает подобный момент с кем-нибудь. Так же, как и желание.
«С этим мужчиной у тебя может быть будущее…»
Такая прекрасная мысль. Так многообещающе. Но еда, которую она съела, превратилась в свинец внутри ее желудка, и ее веселье быстро угасло. Может, эта мысль была слишком обнадеживающей? Как Ложная Надежда, обнадежив, готовит ее к ужасному падению?
Люди всегда сравнивали «любовь» с «падением». «Я просто влюбляюсь в тебя». Бла-бла-бла. Но падать было совсем не весело и неприятно. Когда ты ударяешься, тебе очень больно. Иногда разные части тебя разбиваются вдребезги. Например, способность доверять или способность бороться за счастье.