Темное дело (сборник)
Шрифт:
— Могу, — сказала Рябинина.
— Слава Богу, — обрадовался я.
— Все очень просто, — продолжила она. — У меня нет, к сожалению, четких доказательств, но кое-какие предположения есть. Во-первых, это моя уверенность в том, что текст составляла женщина. Вы можете не доверять мне, как женщине, которой в голову пришло невесть что, но вы должны мне доверять как человеку, который довольно долго работает с текстами вообще. Не забывайте, в конце концов, где я работаю. Я этих текстов за свою жизнь навидалась — на следующую хватит!
— А
— Попробую вам, недоумкам, объяснить, — усмехнулась Рябинина. — Вспомните вашего любимого Эркюля Пуаро. Где прячут лист?
— В лесу, — вставил Сюткин-эрудит.
— Ну? — смотрела на нас Рябинина.
— Что? — невинно смотрел на нее я.
— Ладно. Объясняю. — Она подперла лицо кулачками и продолжила. — Богатые люди берегут свое здоровье, логично?
— Вполне, — согласился я.
Хватит с ней спорить. Может, и впрямь есть в ее рассуждениях что-то стоящее.
— Если бы у Левита было больное сердце, он бы не отправился в этот круиз, так?
— Ну… — протянул Костя.
— Допустим, так, — перебил его я.
— Теперь представим себе на минуту, что смерть Романа Левита выгодна этой самой Стелле, и она каким-то образом его убивает. Я не могу назвать сейчас причину убийства, и никто не сможет ее назвать, потому что личная жизнь покойного пока для нас загадка. Но если предположить, что виновна Стелла, тогда многое становится на свои места.
— Что именно?
— Она просто-напросто пытается дать понять, что смерть Левита — дело рук какого-то маньяка, и стоит она всего лишь в ряду его преступлений. И поэтому я не удивлюсь, если в скором времени мы станем свидетелями еще какой-нибудь провокации. Надо только повнимательнее поглядывать за этими девочками, и все будет нормально.
— То есть они могут быть в сговоре? — уточнил я.
— Почему нет? — пожала плечами Рябинина. — Они же, кажется, подруги?
— Подруги, подруги, — рассеянно кивал я, обдумывая сказанное.
Рассуждения были в чем-то стройными, но почему-то они меня не устраивали.
— Я что-то не понимаю, — сказал я. — Она убила Левита, устроила сердечные приступы этим двум — Калачеву и Ольге, а потом прокрутила ленту. Так?
— Я понятия не имею, как это было сделано технически, — призналась Рябинина. — Но уверена, что если мы за отправную точку возьмем мою версию, то можем очень скоро разобраться, что же все-таки здесь произошло.
— Что произошло, понятно, если верить твоей версии, — проговорил я. — Непонятно другое — как это произошло? Каким, собственно говоря, образом, они смогли бы все это устроить?
— Надо думать, — развела руками Рябинина.
— Это точно, — потянулся я. — Надо думать. Думать, а не гадать. Пока все эти предположения — не более чем необоснованные, бездоказательные рассуждения. Мисс Марпл была бы очень недовольна.
— У тебя есть другие предположения? — спросила Рябинина. —
— Нет, — покачал я головой. — Но поверить в то, что эти девочки стали организаторами хорошо продуманного преступления я тоже не могу. Идти по этому пути — это значит терять время.
— Уверена, — усмехнулась Юлия, — что если бы эту версию высказала не я, ты бы ухватился за нее.
— Чушь! — категорическим голосом произнес я.
Мне уже было не до шуток. Я просто до крайности взволновался, но всеми силами старался оставаться спокойным.
Кажется, мне это удавалось.
— Чушь, — повторил я более спокойным голосом. — Дело совсем не в этом. Во-первых, я не согласен с тем, что объявление составляла обязательно женщина. Оно достаточно продуманное, и в нем присутствует, я бы сказал, мужская логика. Во-вторых, если это маньяк, то будет трудно классифицировать его стиль как мужской или женский. Прищипенко тоже мог бы создать что-либо подобное. Честное слово, если бы в тексте присутствовало слово «однозначно», я бы не сомневался, кто автор этого объявления.
— А может, он маскируется, — подал голос Костя, усмехнувшись.
— Вот, — обрадовался я и кивнул Рябининой. — Можешь взять за очередную рабочую версию. Тем более, что он познакомился с покойным непосредственно перед смертью. Это дает пищу для размышлений, но ничего не доказывает. Впрочем, это твой стиль.
— Дурак, — сказала Рябинина.
— Взаимно, — откликнулся я и продолжил. — Пошли дальше. Если бы сердечные приступы у Ольги и Калачева были бы до смерти Левита, то с грехом пополам можно было твою версию признать правдоподобной. Их могло озарить, этих девочек, и тогда они могли бы разыграть всю эту лабуду. Но слишком много сослагательного наклонения, тебе не кажется? И это не противоречит здравому смыслу. Левит умер первым — и это, как ни парадоксально это звучит, делает нашим знакомым девушкам алиби.
— Вашим знакомым, — поправила меня Рябинина с изрядной долей злости в голосе.
— Пусть так, — согласился я. — Тем более, я лучше их знаю, а значит, могу предполагать, на что они способны, а на что нет.
— У тебя есть хоть какие-нибудь мысли по поводу того, что происходит? — спросил меня Костя.
— Есть, — кивнул я.
Рябинина смотрела на меня, и было видно, что зрачки ее чуть расширились, что было свидетельством крайнего интереса.
— И что же у тебя есть? — спросила она.
— Немного, — ответил я. — Совсем немного, но кое-что. Вот только некоторые цитаты из известного вам текста: «Началась… забавная игра.» «Это будет весело, по-настоящему весело». Э-э, вот еще, одну минуту. «В живых останутся лишь те, кому повезет». Вот.
— Ну и что? — смотрел на меня Сюткин.
— Я же говорю — женщина писала, — снова вскинулась Рябинина.
— Не обязательно, — покачал я головой. — Это мог быть и мужчина. Но кое-что отличает его от, допустим, Кости и меня.
— Что? — спросил Костя.