Темное дело (сборник)
Шрифт:
Протяжный вздох пронесся по залу.
— Имена этих женщин, — невозмутимо перечислял я, — Вероника Юрьева, наши красавицы Стелла и Рая и Ольга Русакова, крупье.
— Вы, конечно, шутите? — спокойно улыбнулся мне Вячеслав Сергеевич.
— Лапшин, вы просто больной человек, — бросила мне с места Стелла.
Я не обращал на них внимания. Я смотрел в другую сторону. Мне было не до них.
Впервые за последние две минуты Ольга Русакова отвела от меня глаза. До этого она смотрела на меня в упор, как бы даже с интересом. Но сейчас — отвела.
Устала.
За столом было тихо-тихо. Все смотревшие
Но мне еще было что им сказать. Я кивнул Туровскому, он тоже мне кивнул, а потом подошел к входной двери, открыл ее, и в зал вошли Володя и Игнат, матросы. Между ними стоял Ваня Калачев.
Еще один вздох пронесся по залу. Я смотрел на Ольгу.
Она, наконец, встала.
— Бред, — сказала она. — Ваня действительно был у меня в каюте. Это любовь. Вам этого не понять.
Ваня расхохотался. То есть не сразу. Сначала он стал хихикать, словно его щекотали, словно Ольга произнесла ужасную глупость, потом стал прихлюпывать носом, и вдруг его прорвало, и он дал волю своим чувствам.
— Любовь?! — приговаривал он. — Ничего себе любовь!
— Ваня! — спросил я его, — это она убила Рохлина? Правда?
— Она, она, — смеялся Ваня. — Она и тебя убьет, будь у нее такая возможность. Она и меня чуть не убила.
— Ваня! — смотрела на него Ольга.
— Не надо! — замахал он на нее руками. — Не надо опять!
— Я объясню, в чем дело, — заявил я сидящим за столом. — Ваня Калачев очень мнительный и восприимчивый человек. Ольга Русакова заметила это и использовала в своих целях.
— Да в каких целях?! — не выдержала Вероника.
— Скоро вы все поймете, — сказал я. — Повторяю, я рассказываю вам в том порядке, в котором шли мои рассуждения.
Рохлин был убит током. Впечатление такое, что он покончил с собой. Но током жизнь самоубийством не кончают. И тут я увидел у Левы, нашего начальника охраны и безопасности, пистолет, который стреляет не пулями, а слабыми разрядами электрического тока. И еще мне Лева сказал, что точно такие пистолеты имеют еще несколько человек из их фирмы, и в их числе Ольга Русакова. Стелла и Вероника Юрьева такими пистолетами, не обладали. Круг подозреваемых сузился до одной Ольги.
— Григорий Иванович, — сказала Стелла, — беру свои слова обратно.
Вероника только улыбнулась мне.
— О любви Рохлина к Ольге мне говорили многие, — в упор смотрел я на крупье. — Видимо, он подошел к ее каюте и что-то услышал. Мужской голос, например. И Ольга это увидела. Рохлин зачем-то вбежал в свою каюту, чтобы взломать дверь ему могли понадобиться инструменты, и тут за ним вошла Ольга. Она отключила его сначала слабым разрядом тока, а потом — потом она пропустила через бесчувственное тело настоящий переменный ток. Что означает записка, я не знаю, это их личные дела.
— Да, — сказал Ваня. — Она прибежала и набросилась на меня, сказала, что я виноват, что из-за меня ей пришлось убить Рохлина, и теперь мы оба виноваты, и в случае чего вместе отправимся в тюрьму, — он посмотрел на всех удивленными глазами. — Только я не понимаю — меня-то за что?
Я успокоил его.
— Не беспокойся, Ваня. Так говорят все убийцы.
Я вздохнул.
— Итак, мне было понятно почти все. Я чувствовал, что стою на
Потом я вспомнил рассказ Юлии Рябяниной: она сообщила мне, что подслушала разговор Ольги и Рохлина, в котором крупье уверяла стюарда, что смерть Левита не случайна, и что будут еще жертвы. Она уже тогда нагнетала напряжение, и Рохлин был испытательным полигоном для этого. Все это я вспомнил. И я понимал, что она ведет игру, отчаянную, рискованную игру.
Но — зачем? Игра ради игры? Может быть и такое, но я отчаянно искал логику. И она в конце концов восторжествовала. Максим!
Туровский вопросительно посмотрел на меня.
— Да?
Я попросил:
— Скажи, пожалуйста, какой процент от выигрыша казино имеет крупье Ольга Русакова.
Он ответил почти не думая. Чего там колебаться, все заранее было с ним обговорено.
— Вообще-то это не принято ни у кого. Но на этот счет имеется специальное указание президента нашей компании. И соответствующий договор. Не знаю, чем Русакова его околдовала, но она имеет, — он пожевал губами, сделал паузу и закончил, — десять процентов от всех доходов казино.
В зале поднялся шум, и я поднял вверх руку, призывая к тишине. Постепенно все смолкли.
— Все встало на свои места, — сказал я. — Я просто восхитился этой женщиной, забыв даже на минуту, что в этой своей страшной игре она убила человека.
— Да, — сказала вдруг Ольга. — Я поторопилась. Я вполне могла его не убивать. Он сделал бы все, что я ему приказала бы. Он был моим рабом. Он был моей собакой. Вы никогда не поймете, что это такое, — властвовать.
— Да, действительно, — согласился я. — Мне не понять, что такое власть, ничего по этому поводу сказать не могу. Вот разве что господин Прищипенко…
Тот раздраженно отмахнулся.
— Занимайтесь своим делом, Лапшин, — крикнул он мне.
Я кивнул.
— Итак, для меня все стало ясно. Когда Левит умер, то поначалу, наверное, у Русаковой и не возникло четкого плана. Но тут, по всей видимости, она заметила, какое впечатление эта смерть произвела на Ваню Калачева. Она совершила пробный маневр: поделилась с Рохлиным будто бы сомнениями, что Левит — не случайная жертва. Он постарался ее успокоить, и она, очевидно, решила провести, во-первых, эксперимент, а во-вторых, сделать первый шаг. Она сымитировала сердечный приступ. Эго тоже порядком напугало нас, участников круиза. Когда я нес эту женщину в медсанчасть, я и думать не гадал, что в душе она смеется и надо мной, и над нами всеми. Итак, она симулировала сердечный приступ. Начало ее активной деятельности было положено.