Темное дело (сборник)
Шрифт:
Голова-то не болит.
— Вы не сомневайтесь, — вещает тем временем Шавкат-шаман. — Голова у вас болеть будет. Часа через два боль возобновится.
— Ну слава Богу! — облегченно вздохнул я.
— Вы только постарайтесь уснуть, — попросил меня шаман. — А когда завтра проснетесь, будет легче. Головная боль существенно уменьшится, а нос перестанет течь совсем.
Прошу прощения за все эти подробности, но за что купил, за то и продаю.
— Спасибо, Шавкат, — сказал я, чтоб хоть что-нибудь сказать.
— Не
Я подумал, что пора уходить. Но не смог найти подходящий предлог.
— Нет, — ответил я.
— Я тоже, — вставил Костя.
Шавкат вежливо ему улыбнулся и снова обратился ко мне.
— Григорий Иванович, — сказал он, и в голосе его явственно чувствовалась мягкая настойчивость. — У меня есть просьба.
— Конечно! — изобразил я на своем лице оживление.
Черт! Снял головную боль, и тут же лезет с просьбами. Больше всего на свете я ненавижу просьбы. Приказы я худо-бедно смогу не выполнить, а с просьбами дело обстоит похуже. После просьб, как правило что-то обещаешь, а за слова свои я привык отвечать.
Поэтому, кстати, я и не имею друзей. Ну, почти не имею. Подавляющему большинству моих знакомых я нужен не как Гришка Лапшин, хороший парень, а как Григорий Лапшин, известный, простите за нескромность, журналист. Костя Сюткин в худшем случае попросит меня закрыть рот, когда ему что-то не по вкусу. И это мне нравится.
А вот когда с просьбами ко мне обращаются почти незнакомые люди, наподобие этого Шавката, — не нравится.
Восточный целитель вкрадчиво проговорил:
— Видите ли, Григорий Иванович, я давно собираю мнения и высказывания о Президенте. Не могли бы вы написать на нескольких страницах свои впечатления о Борисе Николаевиче?
Что-то я не очень понимаю. Какой странный, я бы сказал, экстрасенс…
— В каком смысле — впечатления? — спросил я его. — Боюсь, у вас немного неверные сведения обо мне. Я никогда с ним не встречался. Может быть, вы перепутали? Моя фамилия Лапшин, а не Медведев.
— Я помню, — кивнул Шавкат, томно улыбаясь. — Но меня действительно интересует ваше мнение о Президенте. Согласитесь, моя просьба не заключает в себе ничего невозможного и, тем более, ничего криминального.
— Ну… — пожал я плечами.
Действительно, мало ли зачем ему это нужно? Может, он книгу пишет. «Взгляд на Президента с высоты астрального полета. Записки личного экстрасенса»… Звучит бредово, но в наше время возможно все.
Я снова пожал плечами.
— Что ж, можно попробовать.
Шавкат снова кивнул, на этот раз удовлетворенно.
— Спасибо, — проговорил он. — Как вы думаете, у Бориса Николаевича есть двойники?
— В каком смысле?
Видимо, перманентная головная боль повлияла на мои умственные способности удручающе. Мне трудно разговаривать с этим шаманом.
А он тем временем испытывающе смотрел на меня.
— Есть
Мне стало скучно. Какой он, к черту, придворный экстрасенс? «Рубит капусту», как говорит мой сосед уголовник Коляша. А мои «впечатления», как он выражается, ему нужны для достоверности. Хотя…
— Откуда я знаю? — чуть резче, чем того требовала ситуация, сказал я. — Неужели вы верите в эти россказни?
Шавкат загадочно улыбнулся.
— Вера, — сказал дипломатично он, — вещь в высшей степени субъективная. Вы согласны?
По-моему, он сменил тему.
Нет, я сегодня явно не в форме.
— В каком смысле? — третий раз за последние несколько минут спросил я.
— Как ваша голова? — поинтересовался он.
— Спасибо, нормально, — ответил я машинально и понял, что с ней действительно все в порядке. Он мне что — зубы заговаривает таким образом? Метод лечения такой?
Я встал.
— Спасибо за помощь.
— Не за что, — сказал он. — Рад был познакомиться.
— Взаимно, — покривил я душой.
Он внимательно на меня посмотрел и медленно покачал головой.
— Григорий Иванович, — сказал он, — разрешите дать вам совет.
Я изобразил глубочайшее внимание.
— Да?
— Не лгите женщинам и экстрасенсам, — сказал он. — Они чувствуют неискренность. Так как насчет моей просьбы?
Вот пристал.
— Думаю, что ничего невыполнимого в ней нет, вы правы, — ответил я. — К концу недели вас устроит?
— Вполне.
— Вот и прекрасно.
Мы оба были воплощенная любезность. Интересно все-таки, почему я испытываю неприязнь к этому табибу?
Мы обменялись рукопожатиями, и я впервые посмотрел вокруг себя осознанным взглядом.
Офис Шавката производил впечатление, не признать это было глупо. Красивая мебель, подобранная со вкусом, была как бы скромна, но несомненно дорога и удобна. Скромное великолепие — так бы я это назвал. Приглушенный свет. Тихая, почти неслышная музыка. Мягкие кресла. Вкрадчивый голос хозяина. Будь я женщиной, я бы отдался.
Костя сидел в углу кабинета, в огромном кресле, и когда он встал, я испугался — за это время я успел забыть о его присутствии, хотя он все время находился здесь же.
Шавкат улыбнулся ему. Черт, такое впечатление, что он все время улыбается!
— До свидания, Костя, — сказал хозяин офиса Сюткину, — спасибо, что познакомили меня с Григорием Лапшиным.
— Да не за что, — проговорил Костя как-то машинально, и что-то в его голосе меня зацепило.
Я пригляделся к нему и понял, что он чем-то взволнован. Но при шамане ничего выяснять не стал.
— Спасибо, что помогли, — сказал я Шавкату. — Всего вам хорошего.
— До свидания.
Черт возьми, уйду я отсюда когда-нибудь, или нет? Сколько же можно расшаркиваться?!