Темное дело. Т. 1
Шрифт:
Она спала при тусклом свете маленькой лампочки.
Я постоял несколько минут, опомнился, устыдился своих ночных страхов и снова вернулся к себе.
И опять, мало-помалу, на меня нашло моё мистическое настроение. Я, как говорят, «умилился духом» и горячо со слезами помолился за мою мать.
Когда мы на другой день приступили к осуждению планов действия, то тетка моя по-неволе должна была приподнять уголок таинственной завесы.
Я снова услыхал имя, которое слыхал когда-то в
Что было в этих рассказах, я тогда не мог припомнить, но с ними сливалось воспоминание о чем-то ужасном, отчего ребенок невольно вздрагивает во сне.
Имя это было – князья Бархаевы.
Их было трое братьев, из которых я, как сквозь сон, помню только одного, брюнета, довольно высокого роста, с черными, быстрыми глазами, небольшими усами и бакенами, пущенными по военному к углам рта узенькими полосками. Помню ещё, что его большая голова с несколько оттопыренными ушами была покрыта шапкой густых курчавых волос.
Это воспоминание помогла мне воскресить моя тетка. Я вспомнил при этом, как один раз на закате солнца, в нашем большом саду, в О-ском имении, в дальней густой аллее из старых лип я застал мою мать вместе с этим князем Бархаевым. Они сидели на заброшенной дерновой скамье.
Помню, как сквозь сон, что они о чем-то говорили горячо, что «черный господин» (так я назвал Бархаева в моем детском представлении) размахивал руками и говорил полушепотом, близко наклонясь к моей матери.
Увидав меня, она с испугом вскочила и закричала на меня.
– Зачем ты сюда пришел? Что тебе нужно? Ступай, ступай, я сейчас приду!
Я пошел, но на полдороге оглянулся.
Бархаев и мать стояли позади скамейки. Он махнул рукой и быстро исчез в боковой аллее.
Затем я видел его ещё раза два-три у соседей. И все это я припомнил только теперь, в разговоре с моей теткой, припомнил, как давнишний смутный сон, и даже удивился, как я мог всё это вспомнить, потому что мне было тогда лет 5–6, не более.
– Ma tante, – спросил я: – скажите мне, пожалуйста, только одно… Моя мать любила Бархаева?
– Тебе это вовсе не нужно знать, – сказала строго и сердито тетка. – Если я тебе указала на Бархаевых, это потому только, что это дело их рук, и я не могу скрыть от тебя их фамилии. Я… я клянусь тебе (и она взглянула на образ и перекрестилась), что мать твоя была чиста и невинна…, как святая. А ты мне поклянись, что не будешь разузнавать ничего, что прямо не относится к делу. Я требую от тебя этой клятвы!
– Я, ma tante, никогда не клялся и не буду клясться и всякую клятву считаю грехом, но охотно даю вам честное слово, что тайна моей матери будет свято сохранена мною и её имя, чтобы я ни узнал о ней. будет для меня дорого и свято.
И я протянул ей руку.
– У Бархаевых есть здесь недалёко небольшое имение или выселок, – сказала
Я утвердительно кивнул головой.
Она наклонилась ко мне и продолжила ещё тише.
Но я не буду здесь передавать того, что рассказывала мне моя тетка, потому что всё это было только небольшая часть из той ужасной истории, о которой я узнал впоследствии и что я расскажу потом, в том самом порядке, в котором судьба раскрывала нам это страшное дело.
– Ты видишь, стало быть, – так закончила моя тетка свой рассказ, – что необходимо навести следователей на этот глухой выселок, на это поганое татарское гнездо Карабузиль.
Я вполне согласился с ней, и на другой же день мы отправились вместе в город к нашему губернскому прокурору. Но прокурор принял нас более, чем сухо и странно.
Он сомневался во всем и даже чуть не усомнился в том, что выселок действительно существует.
Когда же тетка, раздраженная всеми его сомнениями и увертками, резко заметила:
– Да помилуйте! ведь всем здесь известно в околотке, что этот выселок действительно существует. Спросите любого мальчишку, и всякий вам укажет.
– Сударыня, – сказал прокурор с едва заметной улыбкой, – я сам знаю, что он существует, но я не обязан этого знать. Официально для нас он не существует, а есть только лесная дача князей Бархаевых, которая даже не нанесена – заметьте это, не нанесена ни на какие планы.
– Хороша дача! – вскричала тетка, – целая усадьба! Говорят, громадный, старинный дом, – пояснила она, смотря уже прямо на меня.
Уехав от прокурора ни с чем, мы решились ждать ответа от отца, к которому тетка писала ещё из П-ской деревни.
Этот ответ пришел через пять дней.
«Нужно время! – писал отец. – Теперь ничего не поделаешь. Князь Ю… более силен, чем когда либо, а вы вероятно знаете, что Ю… двоюродный дядя Б – ых. Дело вопиющее; но выжидаю и слежу».
Между тем, совершенно неожиданно и притом совсем с другой стороны начали открываться, одно за другим, страшные, возмутительные дела, которые все впадали, как тёмные ручьи, в ту же кровавую реку.
Тетка, прогостив у меня недели три, порядочно соскучилась, в особенности, когда я начал её оставлять ради охоты по целым дням одну-одинешеньку. С соседями она не сошлась и перед Рождеством отправилась восвояси, в П – ю деревушку.
Охота буквально поглотила меня. По счастью или несчастью, в соседстве нашлись такие же юные и такие же страстные охотники, два брата Порхуновых, и мы втроём по целым дням, с утра до вечера, гоняли и травили лис и беляков, а по временам устраивали целым округом соседскую облаву и два раза даже ходили на медведя.