Темное, кривое зеркало. Том 2 : Смерть плоти, смерть мечтаний.
Шрифт:
– Я… я… - Она попыталась сделать вдох, но он застрял в горле. Её шатало. Даже ощущение рук Лорел в её волосах или дыхание Лорел на её щеке не могли её освободить.
– О, Боже!
– закричала она, когда к ней, наконец, вернулась способность говорить.
– Мне жаль… это… это было…
– Это был самый ужасный припадок из тех, что я у тебя видела, - сказала Лорел.
– Ты должна сходить к доктору.
– И что может сделать доктор? Ты знаешь, последнее, что я от него услышала - то, что они не могут стирать прошлое. Они не могут… Лорел, я любила его. На самом деле. И Анна…
– Я знаю, Сьюзен. Я знаю.
– Лорел отступила, и Сьюзен могла видеть, как она пристально смотрит глубоко в её глаза. Больной глаз, плакал гноем, болел, чесался и едва видел… он видел лучше, чем другой, и он сказал Сьюзен Ивановой то, что она не желала слышать. Лорел Такашима любила её, и Сьюзен была слишком напугана, чтобы ответить на это чувство.
Лорел наклонилась и поцеловала Сьюзен в губы.
– Веришь ты этому или нет, Сьюзен Иванова, в этом мире есть люди, которые беспокоятся о тебе, идёт? Некоторые из нас… Никогда не забывай этого.
– Я… я… я знаю. Мне жаль. Я сейчас просто куча проблем, так ведь?
– Не больше, чем обычно.
Сьюзен рассмеялась.
– Ах… спасибо. Я… я так в этом нуждалась.
– Не говори так.
– Лицо Сьюзен стало мертвенно белым.
– Пожалуйста… никогда больше так не говори. Н… н… Не гово…
И снова в её голове звучал крик, крик, который никогда не уйдёт, который всегда будет звучать в её ушах.
Вы обещали, я буду в безопасности!
Огромный космический ковчег по имени «Собор» не был приятным местом и в лучшие свои времена, даже для его обитателей. Для людей же он был ещё менее приспособлен. Однако, подумал Синевал, входя в комнату, что стала его клеткой, если люди играют в игры с политикой, они должны познать цену неудачи.
– Вы сказали, что среди ворлонцов есть фракции… различные идеологии, конкурирующие за власть. Однако я всё ещё не уверен, какую фракцию представляете вы. На что направлена лояльность вашего посла на Минбаре. Впрочем, он пока может и подождать. Вы не можете.
– Возвращайтесь к ворлонцам и передайте им это сообщение. Минбарцы только мои. Если я когда–либо снова увижу ворлонца рядом с кем–нибудь из моего народа, я разобью его броню, вскрою её и разорву его самого на части.
– Весьма комично… Раздражать ворлонцев, это редко оказывается хорошей идеей.
– Увидим, но я не нахожу в данной ситуации ничего забавного. Я узнал от вас, всё, что смог… так что вы можете уйти. О возращении же может даже и не думать.
– Всего хорошего… - Морден улетел, и Синевал сомневался, что когда–либо увидит этого человека ещё раз. Почему ему так показалось, это его не волновало. У него были другие причины для беспокойства.
Первый из них вела его к Примасу Majestus et Conclavus. Он не удивился, обнаружив Примаса на Большом Столбе, стоящем на вершине высоченного скального шпиля, голографического дисплея, отображавшего космическое пространство вокруг корабля.
– Минбар, - сказал он задумчиво.
– Я никогда не бывал там.
Синевал встал рядом, молча рассматривая вилы своего родного мира. Он не был рожден на Минбаре, но всё же… это было место красоты, эпохи, традиции. Вид этих пейзажей вид почти остановил его сердце.
– Как идет эвакуация?
– Не достаточно быстро. Если не сказать - хуже. Мы не можем спасти всех, но мы сделаем всё, что возможно. Мы должны будем купить ещё время…
– А… - Примас улыбнулся.
– Орудия «Собора». Насколько они мощные?
– Достаточно мощные, чтобы продержаться против… говорят… минбарского крейсера. Одного, возможно двух. Против целого флота… я не знаю. Дракхи уже сталкивались с нами, и они имеют очень длинные воспоминания. Я сказал бы, что мы можем удерживать их на расстоянии… некоторое время.
– Это все, что нам нужно.
Примас посмотрел на Синевала, а затем внезапно рассмеялся.
– Это то, что мне нравится в вас… Вы делаете жизнь старика более интересной.
– Мы прокляты жить в интересное время. Никак иначе это я объяснить не могу.
– Нет, - решил Примас.
– Я так не думаю.
Глава 5
Мир так и остался бы безымянным, тихим, всеми забытым, если бы не тихий шёпот легенд… Он действительно был забыт, но не более. Мир, где Вален принёс Свет во Тьму, за последние несколько лет стал домом для трёх групп изгнанников и беженцев. Сначала были виндризи, что надеялись сохранить здесь свои хранилища воспоминаний, образов минувших тысячелетий и потерянных времен, надеялись сохранить их целыми и неискажёнными, убегая от появившихся на горизонте признаков бури.
Вторым пришёл Дархан, один из лучших воинов своего времени. Он прибыл сюда, чтобы ждать исполнения пророчества, так как был уверен, что это свершится уже на его веку, а где лучше всего ждать? Он предоставил свои навыки и умения виндризи, охраняя их убежище, до тех пор, пока не появится более искусный воин.
И теперь… в этот безымянный мир бежали минбарцы. Эвакуируясь из своего родного мира, они искали место, где могли бы передохнуть от войны, которую они породили, войны, которая угрожала теперь полностью их истребить, что, вероятно, в конце концов, и случится.
Они пришли… первыми - каста мастеров, получившие приоритет при эвакуации, маленькая, чисто символическая плата за геноцид. Но не только мастера. Прибывали и воины - большей частью раненые, малодушные или слишком старые - и религиозная каста - главным образом поддавшиеся страху, целители или лидеры.
Сеч Дархан, один из величайших воинов своего времени, смотреть на прибывающие корабли, которые окружала аура страха, высокомерия, печали, боли, потери…
– Ох, Синевал, - прошептал он, вновь думая о человеке, которому обязался служить. Синевал, Избранный, Примас Nominus et Corpus, энтил'за… человек, чья ярость могла поколебать солнце и луну, и звёзды. Человек, решивший силой изменить вселенную.