Тёмное крыло
Шрифт:
Сумрак продолжал летать, глядя, как туман струится между стеблями трав. Он был достаточно твёрдо уверен, что сейчас был близко к ней. Ему не хотелось этого делать, но выбора просто не было: он должен был позвать её.
— Сильфида! Сильфида!
Её ответный крик заставил его резко свернуть влево, и он начал стрелять потоками звука, разыскивая её. Эхо ещё ни разу не возвращалось к нему так быстро, и его мысленный взор был почти ослеплён. Всё, что он видел — только пульсирующую стену света.
— Сумрак! Я здесь!
Он сделал глубокий
— Вижу тебя!
Но едва только он нырнул в высокую траву, как что-то схватило его. Он отчаянно вырывался, но вскоре понял, что его держало вовсе не какое-то животное. Его тело и крылья были опутаны паутиной. Он много раз пролетал сквозь паутину — так бывало с каждым рукокрылом — но ни одна из них не была соткана из таких липких и прочных нитей. Время от времени он поедал пауков, но они не были его любимой едой; зачастую они были ядовиты, и хотя он обладал устойчивостью к их яду, у него был противный вкус. Он ещё немного подёргался в паутине, но это было совершенно бесполезно. Он раскачивался в нескольких дюймах над землёй.
— Сумрак? — донёсся до него голос Сильфиды; он звучал гораздо дальше, чем он того ожидал. Он, вроде бы, видел её где-то справа от себя?
Холод заструился по его венам.
— Сильфида! — отозвался он. — Ты где?
— Иду, уже иду, — ответила она. — Просто продолжай говорить.
Но сейчас он слишком сильно боялся говорить. Сумрак исторг целую волну звуков и различил форму неясных очертаний, которую принял за Сильфиду. Размером она явно походила на неё, но была совершенно неподвижной. Внезапно она зашевелилась, поднявшись на восьми худощавых ногах.
Двигаясь с ужасающей стремительностью, самый огромный паук, какого он когда-либо видел в жизни, полз в его сторону.
Сумрак вывернул шею, яростно пережёвывая паутину. Его зубы казались почти бесполезными против прочных нитей. Он сумел оборвать лишь одну, когда паук уже вышел на него. Его брюшко было полосатым и очень жирным. На густо заросшей волосками морде мрачно сверкало множество шаровидных глаз.
Сумрак увидел клыки.
Паук сделал шаг в его сторону, и он заорал во весь голос, вертясь в разные стороны. Этой ночью его уже один раз кусали, и его не особенно тянуло быть укушенным ещё раз. Он кричал, шипел и скалил зубы, пытаясь заставить паука отступить.
В ярости он не понимал, что происходит — кусают его, или заматывают в кокон. Паук метался вокруг него с отчаянной целеустремлённостью. Лишь почувствовав, что его правое крыло высвободилось, и увидев разорванные паутинные нити, он всё понял. Паук освобождал его.
Сумрак испортил его паутину, и паук хотел, чтобы он уходил, чтобы не мешал ему ловить подходящую добычу. Прошло несколько секунд, он ощутил сильный толчок и кувыркнулся вниз, в туман.
Он шлёпнулся на
Сильфида была неподалёку от него.
— Что происходит? — крикнула она. — С тобой всё хорошо?
— Я попался в паучьи сети, — ответил он, тяжело дыша.
— Скажи же правду, Сумрак, — теперь её голос был сердитым. — Весь этот шум из-за маленькой паутинки?
— Она была огромная, Сильфида, и…
— Где же она? Я её не вижу.
Сумрак тоже огляделся по сторонам, но туман был настолько густым, что он не смог различить ни паутины, ни паука.
— Прямо там! Паук был размером с меня самого. Его клыки…
— Ты не кажешься таким уж напуганным, — заметила Сильфида. — Что же мы не убегаем?
— Ну, он не ест рукокрылов. Он обкусал нити и выбросил меня из паутины.
Она недоверчиво взглянула на него.
— Ты веришь мне, или нет?
— Теперь я верю во всё, что угодно. Ты нашёл остальных?
Он рассказал ей о плане встретиться на сумаховом дереве.
— Туман слишком густой, — с беспокойством сказал он.
— А как же твоё эхозрение?
— В тумане я не могу видеть достаточно далеко, и всё кажется расплывчатым.
— Просто лети и смотри, что впереди.
— Это плохая мысль, Сильфида. Я почти потерял тебя сейчас. И я не покину тебя ещё раз.
— Хорошо, тогда давай стараться изо всех сил.
Он вздохнул.
— Думаю, нам стоит подождать, пока туман рассеется.
— Здесь я больше не хочу ждать, — сказала Сильфида, и он увидел, насколько она была напугана. — Всё время, пока тебя не было, я прислушивалась к звукам в траве. Рано или поздно кто-нибудь наткнулся бы на нас и съел. Я хочу двигаться дальше. Я хочу добраться до дерева.
Она поползла вперёд, удаляясь от него.
— Сильфида! Подожди!
Она не остановилась, и он увидел, что её уже ничем нельзя было убедить.
— Это даже не в ту сторону. Давай же.
Он догнал её, подтолкнул в нужном направлении, и они вместе поползли сквозь туман.
— Я их чую.
Запах был слабым, но ноздри и язык Хищнозуба определили его безошибочно.
— Яйца, — сказал он. — Неподалёку отсюда есть гнездо ящеров.
Даний злобно взглянул на него:
— Сходи и убедись.
Хищнозуб знал, что гиенодон в любом случае ставил ему в вину эти две смерти в своей стае. Хищнозуб привёл их к тому дереву — да, это было верно. Но не он опрометчиво проломил в нём дыру когтями, вызвав гнев землероек. Он знал многие разновидности землероек, но ни одной с такой слюной, которая могла парализовать. И что ещё хуже, в последовавшей суматохе всем рукокрылам удалось сбежать. От голода у Хищнозуба болел живот.
— Я в этом вполне уверен, — ответил он Данию.
— Я тоже их чую, — добавила Пантера.