Темное пламя. Дети Проклятия
Шрифт:
Полог все ещё оплетен вьюнком, больше не черным и сухим, как запомнил мой волк, теперь растение обычное и упругое, да, Лили проснулась, пусть и заснула опять, отчего же ты грустишь, мой волк? Она проснется совсем скоро, она захочет увидеть тебя…
Ох, а ваза-то чем виновата? Явно не тем, что ты не сможешь увидеть её. Поверь, мой волк, мой Дей, Лили достаточно будет быть рядом, чтобы сиять! Сиять как тысячи солнц! Так солнечные принцессы умеют сиять только от любви!
Ну вот, опять рычит. Никак не поймет, что любовь моей госпожи не изменилась и не сможет измениться просто
Да, да, мой волк, я тоже тобой горжусь. А что я глажу тебя за ухом, всего лишь плод твоего сонного воображения! И нет, не надо ловить меня за лапки! Они не там! И не тут! Мой волк! Ну как можно, мой волк! Хвост, это святое!..
Ну вот, полюбуйтесь, хмыкает и падает прямо на кровать! Ладно хоть сапоги стащил. И сюрко стянул, правда, через голову. И расстался с прочим гардеробом, кажется, вовсе. И нет, я не пытаюсь намекнуть, что положено видеть сны в ночной одежке, придвигая ее тебе на нос.
Ай-ай! Бесстыжий ты серый и хвостатый волчара! Сгреб в горсть и прижал к себе, уткнулся носом в подушку Лили, до сих пор хранящую аромат её солнечных волос, засопел подозрительно…
А, нет, засыпает. Золотые родинки на шее светятся тоже совсем по-домашнему…
Да, как будто ничего и не изменилось. Кроме родинок, разве что, мой волк. Только если в районе родинок!
Сны моего волка на удивление плавные и спокойные. Нет, он все равно в них бегает, но кругом полно солнца, где-то совсем близко слышен звонкий смех Лили — и вот во сне мой Дей не сомневается, что её смех звучит исключительно для него!
Мир цветет вокруг настоящим летом, закаты и рассветы сменяют друг друга в каком-то диком танце, словно на Лугнасад природа решила подарить своим детям все чудеса. Лицо Лили в ладонях Дея — и они счастливы, золотые волосы горят настоящей короной, и мой Дей ничуть не против, молчат даже самые благие побуждения!
Золотистые грезы не только радуют сердце моего волка, но и бодрят тело, возвращают утраченный было дух — в этой спальне никак не возможно быть какой-то иной магии, кроме магии их взаимной любви.
И позабытые кольца снова сияют в такт биению их сердец.
В ладонях моего волка уютно, прижиматься к его груди тепло и спокойно, мне кажется, я отчасти понимаю нашу госпожу — нашего волка трудно не любить. Особенно когда он так тепло обнимает и витает в своих золотых грёзах… Никого не пинает… Не бьет… Не сокрушает… Не выгораживает… Не спасает почти ценой своей жизни…
Фуф, да неужели же можно немного не волноваться?
Трудно все-таки с мальчишками. Нет бы там, вышивание, танцы, верховая езда! Разве что верховая езда на Семиглавом, танцы со смертью и вышивание магией сквозь живые сердца врагов! Бррр!
Поэтому по снам нашего неблагого я принципиально не пойду! Нет! Нет и нет. Я принципиальный ящер.
И все равно у него тут темно. Ничего не видать. Хотя нет, кажется, тут видно что-то очень золотое, сияющее на несколько этажей выше.
Ой! Так нашему неблагому снится
Хм-хм-хм! Мой волк видится черно-серебристым, с золотистыми кончиками по краю ауры, от него идет золотой канат туда, где бьется, теперь понятно, сердце мира и по совместительству его сердце — наша Алиенна. Дальше и ниже, почти напротив и слева видно в черноте песчано-желтый кокон плюща, а рядом снаряженные, как арбалеты, затаившиеся силуэты волшебных змеек. Такие же болотно-зеленые, как Трясина, фу!
Слабо светящийся серебром Советник работает — сидит у себя в кабинете, вскакивает и ходит, то подхватывая, то откладывая перо. В покоях Фордгалла снует кто-то полный рыжих искр, это интересно и занятно — искры спрыгивают с его рук на каждый, кажется, жест, словно этот кто-то их вовсе не контролирует. Вон даже Бранн во сне улыбается, глядя на веселые рыжие огоньки.
По стенам, правда, змеятся какие-то кустики, почти неотличимые по цвету от самих стен, это настораживает, а в замок прямо сейчас пробираются друиды. Наш неблагой хмурится, натягивает покрывало до самых ушей, прячась с головой, будто надеется, что тряпица укроет его от лишнего внимания. Интересно, почему он так реагиру…
Ох, понятно.
Если приподняться над самим Бранном, от него просто шибает магическими завихрениями. Сейчас неблагой устал, но изумрудная зелень насыщенного оттенка, перевитая кое-где золотом цветка выглядит весьма аппетитно, я полагаю, на вкус друидов. Голубое сияние Шайи, все ещё отдыхающей за воротником Вороны, вовсе теряется на фоне нашего неблагого.
И как ни странно трюк с покрывалом срабатывает! Или Бранн маскируется неосознанно — сияние как будто тускнеет, уходя в куртку, лоскуты и все покровы, отделяющие Бранна от мира. Со стены срывается и падает прорвавшаяся между камней веточка омелы. Черная и высохшая. Туда ей и дорога, а ты, Бранн, не беспокойся, спи, ты в безопасности…
Дей, конечно, Дей, разумеется, в безопасности! Спи!
Нет, положительно, с мальчишками очень трудно!
Стоит забеспокоиться Бранну, начинает ворчать и мой волк, во сне он бегает ещё быстрее — чует приближение неприятностей в лице прихлынувших друидов. Их много, да, мой волк, почти как ши, и все очень хотят поживиться магией. Надеюсь, Шайе хватит разумения не расставаться с Бранном!
Чтобы успокоиться, можно заглянуть к Алиенне, моей солнечной, золотой госпоже, ну здесь-то, я надеюсь, будет золотистый счастливый мир… Ох, кажется, моя госпожа переобщалась с Деем, хотя когда успела — непонятно!
Она парит над замком, ей видны и друиды, и осадные машины, отдельные цветы активно ползущей по стенам омелы — и растение, которое замечает моя госпожа сохнет, чернеет и отпадает. Кажется, безнаказанно разрастаться по Черному замку имеет право лишь желтый вьюнок!
Взгляд моей госпожи обращается к покоям моего Дея, ее супруга, и шорох прорастающего вьюнка слышен даже отсюда, с этой высоты. Да, моего Дея ждет незабываемое пробуждение!
Панорама Черного замка пропадает — и я снова с моими ши, Алиенной и Деем, которые резвятся на золотом лугу, словно дети. Ах, вы и есть дети!