Темное пламя. Дети Проклятия

Зима Ольга

— Эт-то н-не их-х в-вин-на, Д-дей, д-да п-посл-луш-шай.

И никто из них не замечает, но сейчас мой волк и наш неблагой в центре внимания: к их беседе (если можно это так назвать) прислушивается Советник, кажется, решая что-то про себя; офицер Мэй наблюдает сцену со все возрастающим удивлением, в основном, я думаю, потому, что Бранн не сопротивляется, когда его трясет и хватает король Дей; Флинн немного вздрагивает на рычащих раскатах мощного королевского голоса и втягивает голову в плечи все больше, будто примеривая праведный королевский гнев на свою персону.

И

только Шайя радостно пиликает, складывая ладошки вместе и прижимая их к щеке. Причем смотрит она как раз на Флинна! А этот-то ей чем приглянулся! Он даже не волк! И уши у него круглые, хоть и торчат немного!

— Не их?! Кого «их»?! — мой волк свирепо оглядывается, выискивая злодеев и делая передышку для Вороны. Хотя в голове Дея достаточно явственно шумят те самые зеленые кроны, из которых то и дело норовят вылететь ядовитые лезвия. Впрочем, так же явственно ему понятно: сегодня Бранн избежал опасности, пусть и почти смертельной.

— Не офицера Г-вол-к-х-мэя и не второго принца Дома Леса Флинна, — торопится вмешаться Ворона, протягивает руку направо от себя, туда, где стоит опять зарумянившийся лесовик, кажется, осознавший, что всем видно его лицо.

— Дома Леса? Второго принца? — голова моего волка снова обращается к Бранну, но теперь Дей его не трясет, а в обычном вопросе, кажется, звучит больше, чем просто уточнение.

— Да-да, король Дей, — слева от Вороны Мэй щурится, примечая, что когда его не трясут и не требуют немедленного объяснения, Бранн соблюдает этикет, — это тот самый второй принц Дома леса, но это не он.

Мэя и Советника одновременно перекашивает, Флинн приподнимает брови, мой волк, явно понимая эту формулировку, кивает, а вот Шайя пользуется моментом затишья:

— Конечно, пилик! Ну разумеется, пилик, это он! И не он! Да вы видели ли где-то еще такого милого, пилик, лесовика?! — сияние феи разгорается ярче, она приковывает все взгляды и наслаждается этим.

Неблагая кокетка, фуф!

Джаред скептически приподнимает брови, но не препятствует взвившейся фее, кажется, ему интересны ее выводы, а озвучить свои он всегда успеет. Мэя перекашивает уже немного иначе — от изумления, офицер провожает полет феи в черном носовом платке, то есть, видимо, причислившей себя к Дому Волка тоже, в сторону оторопевшего Флинна.

Мой волк хмыкает, его забавляет формулировка, но то, что он ощущает своим видением, ему в принципе нравится, иначе перехватил бы Шайю — длины рук моему Дею вполне бы хватило. Он отпускает плечи неблагого, разворачиваясь лицом к лесовику, впрочем, кажется, окончательно выпускать он Ворону опасается — и опирается локтем на ближайшее плечо. Бранн складывает руки на груди, не сопротивляясь, и лишь кивает, словно подтверждая слова крошечной феи или подбадривая лесовика, не разобрать.

— Ну вот же, пилик, вы только поглядите! — Шайя неожиданно оказывается совсем близко от Флинна, зависает перед его глазами, очевидно, продолжая любоваться. Быстро-быстро работает крылышками на месте, а её сияние отражается в каре-зеленой радужке лесовика. — Что за чудесный ши! Такой, пилик,

рыжий-рыжий!

Круг почета вокруг головы вызывает у Мэя злорадный хмык — Шайя его тоже в свое время так облетала! Но Флинн в отличие от волка не спешит зажмуриваться, наоборот, поворачивает голову за почти кометным хвостом светящегося волшебства феи, стремясь разглядеть ее тоже, в ответ. Рот лесовика приоткрывается в радостном изумлении, он оглядывается на Джареда и Дея, кажется, позабыв, кто перед ним:

— Это что, фея?.. Настоящая живая фея?

Ответ, конечно же, приходит с пиликаньем:

— Да, пилик, фея! Дикая-неблагая, пилик, колдунская-расколдунская, пилик, темная и немного волчья, пилик, фея! — Шайя, важничая, раскланивается, рассыпая голубые искры во все стороны.

— Волчья?.. — мой волк интересуется у Бранна шепотом на грани слуха, не поворачивая голову и едва шевельнув губами.

— Она присвоила платок Советника, — так же тихо и незаметно отвечает Ворона. — Возвращать, видимо, не собирается.

Мой волк ухмыляется во все лицо, но его замечание по-прежнему слышно только Бранну:

— Она опаснее, чем кажется.

Сама полуволчья фея тем временем привстает на край воротника Флинна возле его родимого пятна, заставляя лесовика в ужасе скашивать на нее глаза и заливаться краской необыкновенного смущения.

— Я… Я не такой уж и чудесный, а у меня есть брат, он меня даже порыжее, а уж мама и тетя! Еще сестра была, — судя по дрогнувшим пальцам, Флинн мечтает перевести тему, пересадить фею в другое место и срочно провалиться сквозь землю. — А я, а меня…

— А тебя любят, пилик, феи! — Шайя наставительно и строго грозит пальчиком, такая же необъяснимая, как временами наш неблагой.

— Но фей же нет! — лесовик округляет глаза.

— Но я же, пилик, есть! — Шайя оскорбленно топает ножкой. — А еще, пилик, у тебя есть этому, пилик, доказательство!

Джаред тихо-тихо подходит ближе, Мэй встает по другую сторону от Бранна, и я бы не удивился, если бы лесовик сейчас чувствовал себя в окружении. Сплошные волки кругом! Ну и фея. Полуволчья и колдунская-расколдунская! Фуф! Выдумщица!

— Какие доказательства? — Флинн неподдельно удивлен и не замечает подобравшихся полукольцом волков. — О чем ты, волшебное создание?

— Ох, ну и пилик! Один сплошной пилик! — вместо ответа Шайя приваливается к щеке благого, приникая у нему в объятиях и руками, и крыльями. — Теперь, пилик, понятно?

Не знаю, на какие понимание она рассчитывала от Флинна, но Джаред, Мэй и Бранн — все, кто может видеть обычным зерением — замечают то же, что и я: крылышки феи идеально вписываются в острые края родимого пятна.

И в целом оно теперь смотрится так, будто Флинна обнимали многие и многие феи.

— Но я, я не понимаю, — лесовик выдыхает, ошарашенный лицами волков, которые явно что-то как раз уяснили.

— Третий-принц-Бранн, пилик, могу ли я попросить вас, пилик, о помощи? — Шайя не отпускает Флинна, звенит и голубеет, интересно, делится с ним силой или, наоборот, напитывается от него?