Тёмное пламя
Шрифт:
— Джаред, — ахает Гвенн, уже не пытаясь вырваться. — Ты говоришь вроде простые вещи, но мне страшно до жути!
— Дей легко мог не вернуться. Даже сейчас, тогда ты отдала брату право наследования, если наш король вдруг погибнет, — опустив глаза, сумрачно договаривает Советник, — за тебя сможет править твой супруг. Начнет с Дома Волка и будет метить выше. Это трудно, но возможно. Лорд Фордгалл, — выдыхает сквозь зубы, — проделывал и не такое. Раз ты не приняла Дом Леса, Финтан примет наш, особенно если ты будешь слабой, больной и не сможешь ему возразить. Призадумайся,
Глаза волчицы полыхают желтым пламенем. Удивление, шок, гнев — но не слабость и не вина.
Все это видит и Советник.
— Гвенн, Гвенн! Когда-то нас настигают все наши долги, всё, что мы могли и не сделали. Лишь бы не поздно. Не печалься! Из ошибок можно извлечь урок, а не только горевать оттого, что они совершены.
— Так… ты это сделал для Дея?! — выпрямляется волчица. Впрочем, без особого негодования.
— Гвенн! — очень мягко отвечает Джаред. — Дом Волка переживет интриги лесовиков, как переживал не раз. Финтан может работать ювелирно, но временами явно ошибается, словно вымещает обиду. А ведь действует по наводке отца! У самого же лорда Фордгалла теперь будет слишком много забот с кланами, не очень-то признающими его власть. Да и последние действия лесного лорда им вовсе не по нраву.
И слабо улыбается.
Хм. Кроме лорда Фордгалла, гостями Дома Волка стали еще три лесных ярла. Каким-то странным образом им достались покои вдалеке от прочих гостей. И Джаред не раз говорил с ними, а возможно, и что-то подписывал.
Гвенн вздыхает, словно собираясь сказать что-то, но останавливается. Вскидывает подбородок.
— Ты напрасно волновался за меня, Советник! Напрасно рисковал собой. Я просто хотела побыть одна. Принцесса Дома Волка не может позволить себе умереть бесславно.
— Я был уверен в этом, Гвенн. Хочешь, скажу, в чем нет твоей вины?
Она кивает заинтересованно.
— Ты не поверила тому, что показал неблагой, но у Алиенны с Деем все случилось по любви.
Гвенн ахает:
— Почему же он не сказал тогда!..
— А почему не сказала ты?.. Почему, Гвенн?
Гвенн молчит.
— Потому что волки горды, со всеми напастями хотят справиться сами. И никого не пускают в свои спальни.
— Джаред, — шепчет Гвенн, прижимаясь к нему. Опять жмурится, торопясь признаться во всем: — Знаешь… тебя чуть не казнили из-за меня.
— Из-за себя, Гвенн, — все так же спокойно отвечает Советник.
— Ты знал, да? — вздыхает Гвенн облегченно, упираясь лбом в его грудь. — Ты все знал… Ты никогда не наказывал нас с братом. А еще… — поднимает голову и оглядывает Советника заинтересованно. — Ты красив, Джаред. И нежен. Словно не волк вовсе.
—
Гвенн всхлипывает на его плече, потом стихает. Он что-то шепчет ей, она смеется, вытирая слезы. Потом спрашивает:
— Почему ты раньше не говорил со мной, Джаред?
— Я пытался, Гвенн. Ты не хотела слушать. Хочешь, скажу еще одну вещь? Не слишком забавную, правда.
Гвенн кивает — сегодня она готова внимать всему, что говорит Советник.
— Месть распространяется на весь род в нашем мире… Когда весть о гибели Мэллина легла еще одной тенью, когда, кроме немногих воинов, дети Солнца были усланы в Дом Неба, — он болезненно морщится, — и Майлгуир разрешил мне спасти одну королевскую жизнь, я был уверен, что увезу из Золотой башни ее!
Джаред показывает на картину. Договаривает не сразу.
— А они — и король, и королева — сразу подумали о дочери. О Лили. Я спросил тогда Лианну, почему? Ведь у женщины может быть не один ребенок? Она сказала — ты поймешь. Поймешь, когда сам станешь отцом.
Джаред долго молчит, прижимая к себе притихшую Гвенн.
— В глубине души я знал, как она решит. Еще когда родился Дей, потом ты. Финтан поднял на тебя руку, он…
Советник теряет дыхание, не в силах договорить. Но потом все же продолжает:
— …я бы с радостью убил его, даже если бы это стоило мне жизни. Но, скорее всего, тогда началась бы война. Мрак над нашим миром только начинает рассеиваться… Ты хоть подумала, как огорчит твоя болезнь или смерть меня, брата, Алиенну?
— Алие-е-енну… — тянет Гвенн. Затем поднимает голову и произносит с вызовом: — Я так долго ее ненавидела!
— А теперь ненавидишь себя?
— Мне снится, будто я убиваю ее, — шепчет Гвенн, может быть, будучи впервые откровенной. — Взмах кинжалом, а она спокойно так поправляет рубашку и показывает — бей сюда, вернее будет. А когда все же опускаю…
— Там либо ты, либо Дей?
— Словно я убила себя. Откуда ты… — опять поражается Гвенн.
— Это всего лишь сны, и они очень читаемы. Ты ненавидишь и любишь одновременно. Только любить можно по-разному. Ты хочешь разобраться — и ты разберешься.
— А сегодня я хочу есть!
Гвенн спрыгивает с постели, сбрасывает салфетку с подноса и морщится недоуменно, разглядывая тарелку, полную плодов и ягод:
— Ты любишь фрукты?!
— Должны же и у меня быть недостатки, — столь ровным голосом отвечает Джаред, что Гвенн опять в недоумении, не шутит ли он. Или опять все подстроено заранее?