Тёмное сердце ректора Гордеева
Шрифт:
Охранники не отреагировали никак. Просто переместились на своем черном внедорожнике на обочину перед баром и там сидели, лениво поглядывая на вход. Я даже обиделась – то же мне, защита! А если я с заднего хода сбегу?
С другой стороны, пофигизм охранников был только мне на пользу – как бы иначе я смогла добраться сюда, где Элька уже нетерпеливо дожидалась меня с жареной картошкой и двумя бокалами безалкогольного, по утреннему времени, пива.
– Рассказывай! – не терпящим возражений голосом потребовала подруга.
Я
– Нуу! – подогнала она, подвигая бокал.
Я снова вздохнула – если бы решила рассказать ей все, как оно есть на самом деле, наливать пришлось бы уже мне ей, и вовсе не безалкогольное пиво.
– Ну в общем… вляпалась я в одну неприятную историю.
– Это я уже поняла, – Элька слизала и отхлебнула. – В деталях, пожалуйста. И поподробнее.
В деталях получилось довольно складно – учитывая, что я проработала всю «человеческую» версию произошедшего за пятнадцать минут, пока ехала от квартиры ректора в университет.
В человеческой версии ректор, как многие и подозревали, оказался крупным криминальным авторитетом, главой влиятельного клана. И упала я в обморок оттого, что увидела на его шее, под воротничком, татуировку этого самого клана, о которой когда-то читала.
Заподозрив во мне шпионку, Гордеев увез меня в одну из своих конспиративных квартир, где изрядно напугал. И выяснил, что я вовсе не шпионка, а просто безнадежно влюбленная в него дурочка.
– Как… напугал? – у Эльки был такой вид, словно она готова была спрятаться за бокалом. Или вообще, залезть под стол.
Я прищурилась.
– Ты уверена, что хочешь знать об этом?
Она быстро-быстро закивала.
– Хочу, конечно! Только… если я тебе скажу «хватит» – ты остановишься. А то мне уже страшно.
Я фыркнула. Вот ведь репутация у нашего ректора! Она ж реально думает, что он меня насиловал или избивал на той конспиративной квартире. Или вообще пытал!
Я решила поддержать репутацию Горыныча. Будет знать, как издеваться надо мной, скользкий гад!
– Представляешь, вывел меня на крышу здания, приказал своим амбалам связать за ноги и спустил вниз на веревке!
– О боже… – Элька вся побелела, дрожащей рукой хватаясь за грудь.
– Ага. А представь, каково мне было! А потом… потом… вытащил меня и пригрозил, что если не расскажу, зачем я его поцеловала, то вывезет меня в лес и закопает рядом с его бывшей… живьем!
– Стоп-стоп! Хватит! – запричитала подруга, как раз, когда я сообразила, что возможно немного того… перебарщиваю.
Отдышавшись, Элька все же потребовала продолжения, но уже без деталей.
– Как же он тебе поверил? Или все-таки рассказала, что поцеловала его из-за проигрыша?
Я поперхнулась жареной картошкой.
– Ты что! У меня заняло час убедить его, что он мне нравится! Если узнает, что я проиграла этот поцелуй в карты… мне пи***ц! В буквальном смысле этого слова.
Я
И задала его.
– Каким же, интересно, образом ты убеждала его – целый час?!
– Эмм… Ну… на коленях ползала… – не зная, куда девать руки, я вытащила еще одну картошку. Неловко ткнула ей в кетчуп и понесла ко рту…
– Ползала или стояла? – Элькин вопрос застал меня врасплох, рука дернулась, кетчуп отделился от картошки и угрожающе большой каплей пополз вниз – прямо на мой новенький, дорогущий, небесно-голубой джемпер!
– Вот черт! – ругнулась я, опуская глаза и готовясь увидеть отвратительное жирное, бордовое пятно, с которым придется весь день щеголять, не имея возможности переодеться.
Но увидела нечто куда более страшное.
Свою бледную в хмуром утреннем свете, покрытую мурашками и красующуюся изящно стоящую сосками… грудь!
Совершенно и беспощадно голую.
– А-а-а… – хрипло закричала я, отбрасывая от себя картошку и еще раз капая на себя – прямо между голых ног!
– Что случилось? – всполошилась Элька, испуганно оглядываясь – то ли позвать на помощь, то ли убедиться, что моего вопля никто не слышал.
Однако слышали все. И все, ВСЕ! обернулись посмотреть на меня – вжимающуюся в стул, пытающуюся провалиться сквозь него, абсолютно голую девушку!
– Боже… боже… – заикаясь, я пыталась выдавить из себя хоть какое-то объяснение, но для начала надо было объяснить себе – а как объяснить, когда мозг отказывается воспринимать происходящее, когда адреналин, страх и ужас лишают способности думать…
Как в том сне! Боже мой, как в моем сегодняшнем кошмаре – только я не перед ректором голая, а перед всеми!
Но как? Как?!
Чувствуя, что еще немного и я потеряю сознание, прошептала…
– Накрой меня чем-нибудь… пожалуйста…
Элька обернулась на мой голос. А все остальные, как ни странно, пожали плечами и отвернулись.
– Чего ты орешь? Я уж подумала, ректор явился по твою душу. А чего закрываешься?
Я с шумом проглотила слюну.
– Я… я же голая…
Она что, не видит?!
– Чего? – Элька выпучила на меня глаза. – В смысле… тебе холодно? Ты это имеешь в виду?
Да ты что, слепая что ли? – хотела закричать я. Не видишь мои голые титьки с сосками торчком? Не видишь моих судорожно сжатых голых ног и прилипшую к стулу голую же задницу?!
И прикусила язык, сообразив, что нет – не видит! И никто не видит – иначе бы не отвернулись, равнодушно пожимая плечами.
Что за хрень? Я окончательно свихнулась?
Пока Элька озабоченно осматривала меня, уверяя, что я просто перенервничала, и заставляла сделать глоток пива побольше, чтобы успокоиться, я лихорадочно соображала.