Темные дороги
Шрифт:
Эмбер выскочила из комнаты набросить что-нибудь на плечи.
Пикап и остановиться как следует не успел, а Джоди и Элвис уже водили вокруг него хоровод. Дядя Майк выбрался наружу с упаковкой пива под мышкой, осмотрелся. Мы его с февраля не видали, еще снег землю покрывал. Дядя тогда придрался, что мало дров в поленнице. Хорошо, в дом не зашел.
Они с папашей были близки.
Дядя нагнулся, почесал Элвиса между ушей и сунул Джоди шоколадку. Джоди обняла его за ноги в знак благодарности и поскакала в дом. Мисти не появится, я знал. Она недолюбливала дядю
– Это мне? – уточнил я насчет пива.
«Роллинг Рокс», не то мочегонное средство, которое он обычно притаскивал.
– Ну не Элвису же. Держи, не стой раззявя рот.
Я принял у него коробку. Он сплюнул табаком и взял себе пиво. Я поставил коробку на землю и тоже открыл банку.
– Купил новый диван? – Он посмотрел на обгоревшие останки.
Элвис порвал одну подушку, из нее лезли набивка и куски желтого поролона. Покрывало пес с дивана содрал и утащил к себе в конуру.
– Думаю купить, – сказал я.
– Обычно сперва приобретают новый и уже потом сжигают старый.
– Пожалуй, я поторопился.
Дядя искоса посмотрел на меня. Глаза его прятались под козырьком коричневой с золотом бейсболки «Пенсильванский транспортный департамент». Не разберешь, что выражают.
– Издеваешься надо мной?
– Нет.
– Это диван твоей бабушки.
– Я его сжег не поэтому.
– Факт, издеваешься.
О бабушке среди ее детей разговор был особый. Детей у нее имелось трое: Майк, Дайана и папаша. Никто не хотел с ней жить, и за глаза они называли ее пьяницей, но почести оказывали не хуже, чем английской королеве. На похоронах так горевали, что, казалось, еще чуть-чуть – и лягут с ней в могилу. А на следующий день с шутками и прибаутками отволокли все ее барахло на ближайшую помойку.
Я слишком мало ее знал, чтобы у меня сложилось мнение. Она совершала как добрые дела, так и низости, но, как кажется, ни то ни другое не отражало по-настоящему ее личность.
С другой стороны, дедушка точно был человек никчемный, иначе не назовешь. Только и умел, что сидеть в своем кресле и поносить экологов из конгресса, которые закрыли все шахты. Сам-то он вышел на пенсию раньше, но все горевал, что сыновья и внуки не получат работу (и она не сведет их в могилу, как его).
От его кашля я приходил в ужас. Казалось, он сейчас выхаркнет свои черные легкие. Мокрота, до половины наполнявшая банку из-под кофе, что стояла рядом с его креслом, была и вправду черная.
Та еще была парочка, папашины предки, но других бабушки с дедушкой у меня не имелось. Мамины родители погибли, когда она была еще девочкой. Душевных отношений с дядей и тетей, которые ее взяли, у нее не сложилось. То есть она о них слова дурного не сказала, но как-то у нее вырвалось, что выйти за папашу было куда меньшим злом.
Я допил пиво, раздавил банку и швырнул в траву. В голове у меня зашумело. После поп-корна в кино с Эшли у меня маковой росинки во рту не было.
– Извиняюсь, – сказал я дяде Майку. – Мне сегодня что-то нехорошо.
– Заметно. Хреново выглядишь. –
– Ужин готовил.
– Почему ты, а не девчонки?
– Моя очередь.
– Ты деньги зарабатываешь. Тебе близко к кухне не полагается подходить.
– Им тоже не полагается. Они еще маленькие.
– Эмбер уже взрослая. Где она, кстати? Шастает с парнями, поди?
– Она в доме. Моет пол и стирает. На парней у нее времени нет. Все хлопочет по хозяйству.
– Это Эмбер-то?
– Угу.
Он прикончил пиво и потянулся за следующей банкой. В трансмиссии у моей машины что-то стучало, но если попросить его посмотреть, он застрянет у нас и вылакает все мое пиво.
– Когда собираешься косить?
– Сегодня, – решительно ответил я.
– Тебе надо обязательно добраться до карниза и до таблички. И окна подкрасить. Иначе дерево вмиг сгниет. А водостоки ты когда-нибудь прочищал?
– Сегодня займусь, – повторил я.
На крыльце показалась Эмбер в приличной бледно-желтой блузке в голубой цветочек. Волосы лентой связаны в конский хвост. И все равно вид у нее был шлюховатый.
Она поздоровалась с дядей Майком, даже обнялась с ним.
– Ты с каждым разом все краше, – похвалил он племянницу.
Эмбер сделала вид, что не понимает, будто в зеркало никогда не смотрела. Я глотнул пива и рыгнул.
Эмбер смерила меня взглядом.
– Как дела у Майка-младшего? – спросила она, наблюдая за моей реакцией.
Нас с Эмбер многое разделяло, но в ненависти к двоюродному братцу мы сходились. Не знаю, почему она его не могла терпеть, но у моей неприязни были вполне определенные причины. Всю жизнь на каждом семейном сборище меня с ним сравнивали, и он пыжился доказать, что во всем меня лучше: быстрее бегает, дальше кидает, лучше ест, вечно хвастался своими футбольными призами или, на худой конец, фотками охотничьих трофеев на капоте машины или шикарных девиц, томно глядящих с дивана.
– Превосходно! – воскликнул дядя Майк. – Уже приступил к тренировкам. Не терпится вернуться в основной состав. В прошлом году он был третьим основным нападающим. Надеется, в этом году станет номером первым.
– Конечно, станет, – улыбнулась мне Эмбер. – Майк – самый крутой.
– Круче некуда. – Я потянулся за следующим пивом.
Земля закачалась у меня перед глазами. Сейчас упаду. Нет, устоял. Главное – сохранять равновесие.
– Вы в этом году зайдите на какой-нибудь домашний матч, поболейте за него, – заливался дядя Майк.
– Зайдите, поболейте, – шепнул я Эмбер. – Тон-то какой. Вовсе он не хочет видеть нас на стадионе. А уж особенно среди участников.
Эмбер захихикала.
– Что смешного? – улыбнулся дядя Майк.
– Я сказал Эмбер, как бы здорово было.
– Майк может представить тебя команде, – предложил дядя Эмбер. – Познакомишься с игроками.
– А я – с танцовщицей из группы поддержки, – подхватил я.
Эмбер ухмыльнулась, взяла мое пиво и отпила глоток.
– Майк встречается с девчонкой из группы поддержки, – объявил дядя.