Темные глубины
Шрифт:
– Д’хаст! Оиви Аннах! Тэ Лхуро! Тэ Аннай! Тхииии! – голос Уидона превращался в жуткий визг, и странные люди, которые, возможно, были не совсем людьми, слушали, внимая. Собрались тяжелые тучи, небо прорезали вспышки красных молний.
Джозеф Уидон плохо спал с того самого момента, как Тсурх явился в мир. В его коротких снах перед рассветом он часто оказывался в поле зрения черной твари за гранью миров. Возможно, это и был тот неназываемый «хозяин» Тсурха, которого тот отказался описать. Ужасная темная тварь поглощала Уидона, раз за разом сжимала его в своих темных объятиях, и от невыносимой боли Уидон просыпался с криком. Во время ритуала на короткий миг Уидон испытал беспокойство. Что будет, если «хозяин» найдет его? Но Тсурх победил. Уидон вновь испытал ощущение безумного восторга и докончил начатое.
Тсурх пришел ночью. Уидон уже был у себя в квартире и держал в руках фигурку, которая необходима была для великого путешествия.
Место, в которое попал Джозеф Уидон, мало было похоже на прекрасные миры. Он оказался в бесконечной пустоте, и теперь его пульсирующее сознание видело все. Он видел миры Тысячи солнц, по которым блуждал в своем блаженном неведении, и там, за этими мирами, начинались темные и жуткие пространства. В искривлениях и космических вихрях беззвучно кричали души существ, пребывающих вне всякого понятия о времени. Черный круг тускло мерцал в далеком сиянии, а то, что было за ним… лучше бы Уидон не видел этого воплощенного ужаса. За краем вселенных, где лежала жуткая бездна, царила Внешняя пустота, и Уидона неумолимо тянуло туда. Юноша, превратившийся в жуткую пародию на человека, пытался кричать, но его крик был беззвучен в космическом холоде пустоты. Давящее ощущение конца охватило Уидона. Он знал, что Тсурх обманул его.
Его влекло к странному, пульсирующему образованию у края Черного круга. Уидон пролетал огромные расстояния, которые сливались в вечность. На стыке времени и пространства он видел вереницы хаотических образов – мертвые города, уходящие под воду, последствия гнева Темных богов, окаменелые артефакты, дрейфующие в бесконечной темноте. Уродливые существа сменялись неведомыми мирами, и цепи видений превращались в пытку для Уидона. Он было закричал, но внезапно видения рассеялись.
То, что было Уидоном в мертвящей пустоте космоса, попыталось закричать в последний раз, но не смогло. Он был у пульсирующего пятна… которое было странной, страшной, богохульной воронкой. Там роились смутные твари, раздирающие и пожирающие друг друга. Там обитали жуткие тени, сливавшиеся в монотонный мерзкий хор. К нему тянулись щупальца, когти, глаза тысяч тварей искали его во вселенской тьме. Чернота резала глаза, но в этой черноте Уидон отчетливо видел гигантский силуэт, приближающийся к нему. У этой потусторонней твари не было глаз, даже не было головы, но она видела Уидона и приближалась к нему. И вправду, невозможно было описать, что представляла собой эта гигантская запредельная тварь. Бескостные руки, покрытые черной чешуей с шевелящимися отростками и незакрывающимися желтыми глазами, протянулись к Джозефу. Дебелый бог этой пустоты наконец нашел Уидона, который сам открыл ему свое местоположение. На плече у Хозяина сидел увеличившийся в размерах Тсурх и ухмылялся своей жуткой пастью. Бывший Джозеф Уидон, сам ставший дочеловеческой дегенеративной тварью, сумел лишь тихо вздохнуть, когда жуткие лапы взяли его, искорежили и протянули до самого Звездного ока. В ослепительной агонии Уидон подумал, что он уменьшается, превращается во что-то холодное и твердое. Миг невообразимой муки кончился, все исчезло, и измученная душа навеки рассеялась во владениях безумного демиурга вне кругов вечности и забвения.
В городе усиливалось беспокойствие. Майкла Уэллета искали повсюду, безутешную мать увезли в крытом экипаже, а решившиеся мужчины отправились искать маньяка. До них дошли новости о жутком юноше, павшем в невообразимые бездны порока, и они поспешили узнать все о Уидоне. Теренс рассказывал о том, что произошло между ним и Уидоном, его слушали, но про себя каждый слушатель думал, что несчастный молодой человек пережил сильное потрясение и не отдает себе отчет в своих словах. Наконец, делегация угрюмых людей с оружием направилась к съемной квартире Джозефа Уидона. Разумеется, они не нашли тела мальчика, ровно как и не нашли вообще ничего, даже запрещенных книг, которые к тому моменту находились уже в совершенно другом месте. Один из мужчин нашел у разобранной кровати маленькую каменную фигурку со странными иероглифами. Широко открытый рот, зажмуренные глаза, выражение страшной муки – все это так потрясло мужчину, что он и не заметил фантастического сходства черт лица фигурки с чертами несчастного Джозефа Уидона. Он хотел положить фигурку обратно, но почему-то сунул ее к себе в карман, подумав, что его маленькому сынишке будет интересно поиграть с этой фигуркой.
Тело мальчика так и не нашли.
Темные глубины
Воистину, как много тайн окружает нас. На туманных перекрестках, среди запутанных улиц, у черных домов, затерянные во времени и пространстве – как можем мы быть до конца уверены в чем-либо? Мимо нас проходят таинственные люди, вокруг вершатся самые разные дела, и мы, как пылинки, плывем по лучу своей судьбы, не зная, что нам может быть уготовано. На пути таятся странные, непостижимые вещи, и у нас нет ничего, чему мы могли бы ввериться. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Наш портовый городок никогда не был особо известен широкой общественности. Угрюмое серое море год за годом катило здесь свои равнодушные волны, корабли нечасто заворачивали сюда, в этот угрюмый и мрачный край, куда не заглядывало солнце. В этом странном месте каждый был предоставлен самому себе, и, может быть, именно это определило трагическую судьбу этого городка.
По улицам здесь ходил самый разнообразный народ – от суровых моряков, от которых за версту разило пивом, до угрюмых и неприветливых старожилов. Когда наступали холода, люди сидели дома, и улицы казались абсолютно мертвыми. Холод здесь был липкий, сырой и промозглый, он забирался под одежду и пробирал до костей. В трубах и проемах завывал лютый ветер, похожий на жалобы неупокоенных призраков. Ночами над домами сияли странные всполохи, а во дворах кружились тени.
Удивительно, как мы с моим приятелем К. не встретились раньше. В этом городке было не так много коренных жителей, и часто город вымирал на сезон-другой. И однако же в те времена мы не встретили друг друга. Нас объединила недюжинная страсть к поискам потусторонних явлений, коих в этом городе было предостаточно. До того я только и делал, что рылся в нелюдимых пещерах на самой окраине города, да бродил по старым заброшенным постройкам, выискивая следы запустения. Однажды я заметил молодого человека, который очень внимательно смотрел в одну точку, не отводя глаз. Проходили, пряча лица, люди, стоял мороз, но он не делал никаких попыток убежать в тепло. Он просто стоял и смотрел. Я проследил за направлением его взгляда и тоже увидел. Еле зримое сияние пробивалось над низенькой крышей местной пристройки. Оно переливалось, мерцало и сворачивалось в разнообразные фигуры, многие из которых мне даже сложно описать. Я подошел к молодому человеку и спросил, чем бы это могло быть. Он сказал мне что-то про осколки душ, которые забыли, куда им было нужно, навсегда оставшись на земле. Сияние исчезло, и мы ушли, весьма впечатленные увиденным и в равной степени довольные знакомством.
Мой приятель был весьма неразговорчивым человеком. Плохой климат дурно влиял на него, в детстве он постоянно болел, поэтому его вечными друзьями оставались книги. Немного повзрослев, он принялся ходить к местным старожилам и расспрашивать их об истории городка. Услышанное вряд ли благотворно на нем сказалось – от природы затворник, он стал совершенно угрюмым и нелюдимым. Большую часть времени он проводил у себя дома, штудируя старинные энциклопедии и огромные тома, написанные на неизвестных мне языках. Он никогда не рассказывал мне, что он почерпнул из этих книг и зачем он так упорно их читает. Однажды я заглянул в его пометки на полях – все они были посвящены сложным и труднообъяснимым явлениям, которые сложно было истолковать иначе, как сверхъестественные. Мне нравилось, что теперь я знаю человека, который может рассказать мне еще больше о потустороннем в нашей жизни.
К. импонировало мое общество. Я всегда задавал ему вопросы, спрашивал о разных вещах иного толка, а затем бросался искать их. Наш городок всегда казался мне отрешенным, тихим, даже неземным. Корабли уходили отсюда, редко возвращаясь назад, и в детстве мне грезилось, что идут они в далекую страну снов, где бирюзовое море катит свои тихие воды по мраморным берегам. Всегда в моем городе царила какая-то мрачная подавленность, усталость, даже нежелание проявлять нормальные человеческие чувства. Иногда мне становилось жутко, когда я бросал взгляд на людей, и в толпе обычных усталых лиц вдруг мелькало дикое, злобно оскалившееся лицо совершенно незнакомого мне человека. Что-то дурное виделось мне в мелькающих на углу странно одетых людях, странными казались мне толпы мрачных личностей в плащах, уходящих в сторону Фабрики – неблагополучного района нашего города. И я абсолютно точно могу поклясться, что на краткий миг увидел под капюшоном прошедшего мимо сутулого человека какую-то шевелящуюся бурую массу, абсолютно ничем не напоминающую человеческое лицо. Зловещее грезилось мне всюду. И в те моменты, когда на меня не накатывал необъяснимый страх, я был сам готов отыскивать необычное в самых неожиданных местах.