Темные глубины
Шрифт:
Резкий звук пронзил пространство, и мое сознание прояснилось. Я увидел К., стоящего на возвышении, и он стрелял из пистолета – стрелял в жреца, в постамент, пытаясь попасть в светящийся камень. Раздался визг жреца, и я увидел, как червивое отродье пытается удержаться на краю пропасти, стягиваясь всеми своими отростками к пулевому отверстию в груди. Следующий выстрел опрокинул его в бездну, и мне показалось, что из темной толщи донесся издевательский хохот.
Неизвестно, что бы было с нами дальше, если бы еще один удачный выстрел К. не опрокинул постамент. Камень на секунду мигнул и погас, упав в бесконечную черноту бездны. В воцарившемся полумраке началась жуткая суматоха, усугубившаяся возросшей дрожью земли. Я побежал к К., продираясь сквозь орды смрадных червей; на какой-то миг мне показалось, что щеки моей коснулось что-то склизкое, а в следующую секунду в мой балахон вцепился шевелящийся отросток, который
Не знаю, каким чудом мы выбрались оттуда, из этой бездны. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди, а ноги отказывались мне повиноваться. Мы бежали, подгоняемые лишь инстинктом и смутным пониманием того, что там, за нашими спинами, происходит что-то ужасное. Миновав бесконечную сеть переходов, мы выбрались из пещер далеко за городом. Алел далекий рассвет. К. упал на колени и сухими губами зашептал что-то, ео глаза смотрели сквозь меня, видя только ту далекую картину бездны. Лучше бы я не прислушивался к нему в тот момент. Он шептал:
– Они говорили мне… они знали, что так будет… что я встречусь с ним… вот он, Тзаггот… гигантский демон, червь из бездны… в нескольких шагах от меня… Камень погас, но он видел, он все видел… Тзаггот… его из века в век призывает его червивое воинство… он не тлеет… и они не тлеют… ждут его в вечности… прячутся в этих мертвых кварталах и готовятся… культисты, сектанты, иные, далекие племена… я смотрел в его глаза… там была вся первородная ненависть… гнев Темных богов… я видел это… ужасная, гигантская морда… все они знали… ОНИ ЗНАЛИ, ЧТО Я УВИЖУ ЕГО ТАМ!
Непонятно, как я сумел успокоить К., срывавшегося то в рыдания, то в дикий хохот помешанного, непонятно, как я довел его до дома и запер в комнате, проверив, чтобы в ней не было ножей и других предметов, которыми можно покончить с собой. Дойдя до дома, я упал в глубокий обморок, и несколько суток после этого мучался в горячечном бреду.
С тех пор прошли годы. Оправившись от потрясения, мой единственный приятель К. собрал вещи, и, не попрощавшись со мной, уехал из города навсегда. От него мне остался только экземпляр "Культа червей" – книги, которую я хочу уничтожить, но не могу, ибо мне важно держать это запретное знание рядом с собой, чтобы никто другой до него не добрался. С утратой мерцающего камня из Итра культисты перестали собираться в темных глубинах под городом, и жители получили короткую передышку. Все стало как обычно, город погрузился в апатичное состояние, и только изредка я видел стоящих на углу странных людей в балахонах, да слышал порой глухие поздемные толчки.
Но нет мне покоя. Меня наполняет ужасом знание того, что лежит там, в этих темных глубинах. Я ни с кем больше не говорил об этом, да и нет нужды, потому что хмурые старожилы, завидев меня, скрещивают пальцы и бормочут слова каких-то древних заговоров. Нет ничего, что не было бы известно в темной части этого города, и мне грезится, что когда-нибудь ужасное преступление будет совершено снова.
Спустя некоторое время после той ужасной ночи я вспомнил, о чем читал в комнате моего приятеля за несколько секунд перед тем, как погрузиться в тяжелый сон. Тот фрагмент из ужасной древней книги "Культ червей", в авторстве которой я теперь сомневаюсь, всплыл в моей памяти целиком.
"Ужас прячется под именем Иного. Его верные поклонники ждут его пришествия, готовят свои жертвы и возносят хвалу артефактам древности. Прогрызая тоннели в мирах и пространствах, движется к центру вещей мрачный Тзаггот. Гигантский червь, которого невозможно описать словами, он тысячелетиями роет свои подземные ходы, через которые можно попасть на другой край реальности. Только его самые верные приспешники, плоть от плоти его, знают, где находятся эти подземные ходы. Там поджидают они Тзаггота, и радуются, и срываются в непонятном нам страхе, когда обращает Он на них свой взор. В глубине земли прячется мрачный
Они ждут.
Звезда Винниатис
Скоро я отправлюсь в путь. Великие боги уже выбрали меня для исполнения замысла, который поднимет выше деяния рук человеческих. Как можно дальше, сквозь измерения, сквозь прекрасные и жестокие искривления и завихрения упрямой материи – там ждет меня моя звезда Винниатис. Миры Тысячи солнц, обманчивые в своей яркости, останутся позади. Безумные просторы Черного круга, где теряется любая истина, не коснутся меня. Разрушительные вихри на краях Вселенных, после которых начинается Великая пустошь, минуют меня. Мимо меня пройдут капсулы с неизмеримо жуткими существами, чье существование немыслимо в нашем устоявшемся сознании. Проплывут ужасающие громады кораблей, управляемых богами, чья сила неизмерима; оттого нельзя долго находиться с ними рядом. И где-то на горизонте сознания внезапно мелькнут жуткие органические груды, полные извращенной, порочной жизни, самокопошения и безумия. И пронесется ярким вихрем жуткая мыслеформа Темного бога – Абсолюта или Матери Убивающей.
Я снесу все. Я найду в Великом Преломлении Акары нужный коридор и пройду сквозь него к Имминатуму. Я стремительно вырвусь из челюстей жуткого Омонг-те-Рама, увидев мерзкие щупальца Йоггхархха, поверну, дабы оказаться как можно дальше от них. И там, в ореоле сияния Золотого кольца, я увижу мою звезду.
Воистину она прекрасна. Она будет манить меня к себе – так она желанна. Но я не поддамся, ведь она легко изжарит меня гибельными лучами. Она коварна и хитра – моя звезда Винниатис. Я найду маленькую планету совсем рядом с ней – это Элдион, мир первого пришествия Руконогих. Я приземлюсь в темные глубины Пещер Аттх, откуда
эти мерзкие черви начинали свой путь к величию. Я нырну в воды подземного озера Небх'Шаал, где грели свои уродливые тела эти алчные создания, одержимые жаждой запретного знания. Я лягу на кровавый песок мрачной пустыни Карршраха, где стоит одинокий храм Жреца Кровавого. И все время мой взор будет направлен на мою звезду. От нее не отвести взгляда.
И холодными ночами, когда я просыпаюсь дома, полный тоски по неведомым краям, я вижу ее так ясно, как будто она перед моими глазами. Яркая, ослепляющая. Я уже не я, и мне не стать прежним. Я приму морфий, чтобы вспомнить ненадолго о своем человеческом, мелком и неважном существовании, которое кажется мне столь важным. Но трезвость наркотических грез вскоре пройдет, и я опять пойму истину. Временами, когда я еще ощущаю себя, мне страшно подойти к зеркалу. Потому что с огромной вероятностью на меня оттуда взглянет жуткое существо, будто сплетенное из мышечных волокон и мясистых канатов. Мое лицо будут обрамлять сверкающие жвала, мои выпуклые глаза будут светиться изнутри зеленоватым огнем. И я буду знать, что во мне течет уже не кровь, но мерзкий желтый нектар, поддерживающий все мои системы и делающий меня тем самым – сильным, мудрым и жестоким Эх'туу с потерянной планеты. Я закричу от великого ужаса, но лишь скрип и клекот вырвется из моего внутреннего горла. И снова мир для меня исчезнет, и останется лишь желание. Я не знаю, когда и почему я стал таким, что могло меня изменить. И лишь одна цель горит над моей головой, сияет ядовитым, мерзким и желанным светом. Моя звезда – звезда Винниатис…
Вне пределов
В сущности, я никогда не был чернокнижником или магом. Всю свою сознательную жизнь я был художником, хотя, оглядываясь на прожитые годы, могу сказать, что художником я был весьма посредственным. Однако я не мыслил жизнь себе без геометрии, часто я ночами высчитывал точные пропорции комнат и вещей, чтобы отразить их в своих картинах. Мое пространственное мышление сделало новый виток в тот самый момент, когда я увлекся немыслимыми художественными конструкциями Эшера. Его замыкающиеся в себе пространства, вывернутые наружу кубы, углы, не имеющие привязки к одному измерению – все это поражало и возбуждало мое воображение. Столько раз эти петли, эти ленты Мебиуса, которым я и сам пытался неумело подражать, столько раз они наполняли мою душу восторгом перед непостижимым. В самом деле, что, если наше пространство так же обманчиво, как обманчивы картинки на бумаге? Подумать только, искаженное до невозможности пространство, полное дыр в неведомое, полное искривлений, вздутий, полых каверн! И все это преломляется, движется и уходит в самое себя, подобно магической змее, глотающей свой хвост. Непостижимая тайна вселенной заставляла меня рисовать немыслимые пародии на знакомый нам мир вещей. Я изламывал границы, сглаживал углы, я превращал всякий свой рисунок в абсолютную его противоположность.