Темные изумрудные волны
Шрифт:
Мысли его путались. Первый раз он услышал от неё эти повелительные нотки. По-другому он представлял их отношения. Андрей всегда думал, что верховодить будет он. К тому же, ощущение невысказанности не покидало его. Ему казалось – Катя что-то недоговаривает. Существует некая тайна, которую она пока что держит при себе. И эта неизвестность злила его. Он не хотел быть игрушкой, пусть даже в этих чудесных ручках.
Она провела ладонью по его щеке.
– Андрюша… Доверься мне. Я всё сделаю так, как надо. У нас всё будет хорошо. Поверь
– Скажи, что ты моя девчонка!
– Я твоя девчонка. Доволен?
– Скажи, что навсегда!
Она задумалась. Ласковые прозрачные волны быстрой, гибкой полосой бежали к берегу. В её изумрудных глазах, тёмных в предвечернем сумраке, замерцали и вдруг затерялись таинственные искорки.
Он обхватил её за плечи. Расслабился, перестал удерживаться, и они ушли под воду. Она стала царапаться, вырываться из его объятий. Он отпустил её, и они вынырнули.
– Дикарь! Ты меня чуть не утопил, – возмущенно сказала она, тяжело дыша.
И попыталась его ударить, но он увернулся.
– Говори!
Он сделал вид, что снова собирается утащить её на глубину.
– Да, чудовище! Навсегда!
– Не понимаю, о чём ты. Что навсегда?
– Твоя навсегда! – громко крикнула она.
– Не надо так кричать. Я же не глухой.
«Не следуй за правдой, она истощает зрение», – шептал ему внутренний голос. И тут же, перекрывая голос разума, другой, более мощный голос, кричал: «Узнай всё!» Андрею безумно захотелось выпытать у неё всё до конца. Он спросил:
– Тебе в Волгограде просто не нравится? Не видишь перспектив? Других нет причин туда не возвращаться?
Она держалась за его плечи. Отдышавшись, сказала:
– Поплыли уже. Устала я тут висеть на тебе.
И, легонько оттолкнувшись от него, она поплыла к берегу.
Колесница солнца скатывалась за горизонт, роняя в море огненные спицы. Поднимался бледно-серебряный щит луны. Белело сонливое облако, как лебедь над синей водой. Лёгкий ветерок нехотя теребил листву, опалённую жарким солнцем.
Андрей размышлял над тем, что сказала ему Катя. Равнодушно сыплется песок в часах из верхнего шара в нижний. Время безжалостно, и как-то не улыбается очутиться внизу.
Они выбрались на дорогу, и пошли по посёлку, мимо кирпичных, деревянных, и бамбуковых оград, за которыми зеленели сады, высились разноцветные дома, и раздавалось пёстрое многоголосье.
– Ты не хочешь надеть майку? – спросила Катя, прервав его задумчивость.
– Мне не холодно.
– Ты что, решил соблазнить всех местных женщин?.. своим торсом… преувеличенно сексуальным.
Он послушно надел майку. И обратил внимание на то, что Катино коротенькое платье, открывая на всеобщее обозрение её преувеличенно сексуальные прелести, само по себе выглядит вызывающе. Она шла рядом с ним. Весело цокали каблучки её туфелек. Мерно покачивался серебряный крестик на её лодыжке. Она спросила:
– Я всё думаю: у нас что-то было утром, или это мне
– Да, было. Я пробрался в твои сны.
– Ты пробрался… Ты нагло вошёл… в мирно спящую девушку.
Она взяла его за руку.
– И это не первый раз. Я смотрю, это вошло у тебя в систему – врываться без предупреждения!
Он ответил наугад и с трудом улыбнулся, чтобы скрыть своё грубое и вполне определенное желание. Катя заметила его горячий взгляд. Она казалась довольной.
– Дикарь!
Она сообщила, что проголодалась, и, когда они придут, первым делом надо поужинать, потом… отведать десерт, потом… есть, есть, есть без остановки. Что касается остальных услад – это уже было утром, и на сегодня достаточно. Её грудной голос, заволакиваясь и замирая, ласкал его помимо его воли. Она, так же как и он, говорила ничего не значащие слова:
– Какие красивые дома! Какой прекрасный вечер!
– Знаешь, дружочек, – сказала она, размахивая пляжной сумочкой, – с тобой я стала совсем глупенькой! Несу всякий вздор, коверкаю фразы. То, что сейчас в моей голове, нет больше ни у кого. Ты во всём виноват!
Он соглашался со всем, что она говорила.
– Как! – воскликнула она возмущенно. – Ты считаешь меня глупенькой? Считаешь, что я несу всякий вздор?!
– Ты прелесть какая глупенькая.
– Ну знаешь, ты как скажешь что-нибудь. Останешься сегодня без роскошного горизонтального десерта за такой комплимент.
Но вскоре, поймав его очередной взгляд, скользивший по «определенным частям тела», она сказала, что, возможно, угостит чуть-чуть.
– Наверное, всё-таки попристаю к тебе немного. Надо пользоваться моментом, ведь после свадьбы этого не будет.
– Понятное дело, – согласился он. – Разве у законных супругов могут быть интимные отношения?!
– Нет, конечно. Это ископаемый взгляд на вещи – интимные отношения после свадьбы.
Стемнело, когда они пришли. Андрей зажег светильник. Милый, спокойный свет шёл от лампы – маленького полупрозрачного тюльпана. Убирая днём комнату, Нина Алексеевна поставила в вазу букет белых роз. Кувшин вина и ваза с фруктами стояли на столе. Несколько пар Катиных туфель, в беспорядке разбросанных с утра, аккуратно выстроились у стены. На малиновом покрывале лежало чистое полотенце.
– Пахнет любовью! – сказала она, медленно расстегивая пуговки на своём платье.
Опустившись на пол, Андрей стал рыться в сумке. Нужно было найти записную книжку и положить на видное место. Иначе с утра он опять забудет, и снова не позвонит из посёлка в Волгоград.
Забравшись на подоконник, она наблюдала за Андреем. Ваза с фруктами стояла рядом с ней. Взяв оттуда персик, Катя надкусила его. Сладкая капелька упала ей на грудь. Туфелька, соскользнув с её левой ноги, упала на пол, опустившись рядом с небрежно брошенным платьем.