Темные изумрудные волны

Московцев Федор

И, громко расхохотавшись, побежала в сторону поста.

Когда они подошли к машине, у Владимира зазвонил мобильный телефон.

— Алло!

Звонила девушка. Перекрывая громким голосом грохот проезжавшего трамвая, Владимир стал оправдываться перед ней — не смог встретиться, потому что срочно поехал в Сестрорецк по делам. Закончив разговор, он сел в машину.

— В Сестрорецке нет трамваев, — сообщил Игорь.

Владимир отмахнулся — мол, какая разница.

— С кем у тебя встреча?

— С кем у меня встреча… Катя, дочь Сергея Третьякова.

— А что она тут делает? — удивился

Игорь.

— Хочет устроиться в редакцию журнала, или в издательство. Она журналистка. Я пообещал Сергею, потом закружился, и забыл.

— Катя… Она была хорошенькая.

— Стала еще лучше, ты б её видел.

— Сейчас увижу. Одна приехала?

Владимир кивнул — да, одна, живёт в гостинице, подыскивает съемную квартиру.

— Так мы ей можем снять, и по очереди с ней пожить.

— У неё там кто-то есть.

— Это понятно — раз хорошенькая, наверняка кто-то есть. Но пока она тут одна…

— Сергей убьёт. В казино, куда мы ходили, он спалил её с каким-то взрослым мужиком. Глаза на лоб полезли, как увидел. Пошёл разбираться, не знаю, чем закончилось. Во Владике, я слышал, у неё был тоже какой-то женатый «папик». Сергей её отправил в Москву, там хотел пристроить. А она попёрлась в Волгоград приключения искать.

— Ну, и мы с тобой женаты. Как раз подходим.

По Фонтанке они доехали до Итальянской улицы, и там оставили машину. Затем по Караванной дошли до Невского проспекта. На углу они увидели Катю, и подошли к ней.

— Привет, красавица, давно ждешь?

— Добрый день.

Владимир стал объясняться — якобы человек, который должен был уволиться, на место которого её должны были устроить, неожиданно остался на работе, и всё провалилось. Но какой-нибудь вариант обязательно будет найден.

— Но я всё бросила, приехала! — возмутилась Катя.

Она объяснила, что очень рассчитывала на эту работу, у неё обстоятельства. Как можно давать пустые обещания, ведь ей пришлось отложить очень важные дела, чтобы приехать в Петербург! Владимир принялся её успокаивать — раз он дал слово, то обязательно сдержит его. Потом спросил, могут ли они встретиться как-нибудь вечером, он покажет ей достопримечательности. Игорь сказал, что у Кати расстёгнута пуговица на кофточке, и потянулся за тем, чтобы её застегнуть.

— Это что, обязательное условие — встречаться для «осмотра достопримечательностей»? — отстраняясь, спросила она резко. — И ещё… У меня есть мужчина, который застегивает и расстегивает мне пуговицы.

Владимир извинился, и сказал, что позвонит в самое ближайшее время. Только куда?

— Я вам сама позвоню, — холодно ответила она, и, не попрощавшись, направилась в сторону Аничкова моста.

— Да, брат, попали мы с тобой, — протянул Владимир, глядя ей вслед. — Серёга нас теперь убьёт. Надо срочно найти ей работу.

— Ну, ищи. Ты ж ей стал назначать свидания.

— А ты первый полез её лапать. И у тебя тут больше знакомых, логично? Чем занимается твой мужиковед?

— Директор туристической компании. Он сделал мне путёвку на Мадейру.

— Озадачь его, брат. Пусть найдет Катьке место в какой-нибудь редакции. Энергично!

— Поговори с ним сам — как я!

— Поговори с ним… — недовольно буркнул Владимир. — Откуда я знаю, как

ты с ним разговариваешь.

— Ну, не так, как с Аней-неотложкой! — расхохотался Игорь, и похлопал брата по плечу.

Глава 42

— Как вовремя лопнул «Три-Эн»! Подарок судьбы какой-то.

— Иногда не собираются, а разоряются вовремя, Игнат Захарович, — ответил Иосиф Григорьевич.

Они обсуждали скоропостижное банкротство финансовой пирамиды, и то, какие дивиденды это принесет их кампании по выдвижению Рубайлова в депутаты Госдумы. Через несколько дней после того, как они втроём — Давиденко, Моничев, и Еремеев — обсудили все детали, офисы «Три-Эн» закрылись, компания перестала выплачивать дивиденды, вкладчики устроили пикеты. Шапиро куда-то скрылся, его объявили в розыск. Моничев и Нестеров доказали свою непричастность к афере.

— Пирамида — само по себе гибельное дело, — сказал Иосиф Григорьевич. — У египтян с их культурой, суть кладбищенской, пирамиды служили гробницами. Доверить деньги пирамиде — значит похоронить их, потерять. Это устойчивое на вид сооружение оказалось самым что ни на есть неустойчивым.

— Шапиро виноват во всём, — заявил Еремеев, сопя. — Жидомасон, подонок, смотался с деньгами. Ни Гитлер, ни Сталин, ничему не научили иудеев. По-прежнему наживаются за счет трудового народа.

— А как же Моничев? — возразил Иосиф Григорьевич. — Он оказался порядочным человеком.

— Такой же подонок, как и его кореша. Видно по его масленым глазкам.

«Одного поля ягода с тобой, — подумал Иосиф Григорьевич. — Не случайно вы так быстро сработались. Интересно, куда делся Шапиро? Наверное, отдыхает на дне какого-нибудь заволжского болота».

Если с «Три-Эн» всё понятно, то в деле «микросхемщиков» остаётся много неясного. Свидетели, опознавшие Трегубова, один за другим стали отказываться от своих показаний. Обнаружились свидетели, видевшие совсем других людей. Составляются фотороботы, сотрудники уголовного розыска занимаются поиском подозреваемых. Трегубов вдруг признался, что в день, когда в Урюпинске сгорел магазин, он отдыхал на турбазе, принадлежавшей «ВХК». Не говорил об этом потому, что не хотел подставлять девушку, собравшуюся замуж за другого парня. Но раз такое дело, придётся сознаваться. Девушка, некая Ольга Шерина, подтвердила, что была с Трегубовым в тот день. То же сделали работники турбазы.

Оперативникам стало известно, где мошенники изготовляли свои микросхемы. Раскрыта вся цепочка. Свидетели опознали того, кто закупал и распространял товар. Им оказался некий Леонид Козин, его забрали из токсикологического отделения больницы скорой помощи. Это было шоу — о задержании откуда-то узнала пресса и телевидение, Козин выглядел героем, и с удовольствием давал интервью. Он сразу во всем признался дознавателям, и нашлись люди, видевшие его в Урюпинске. Казалось бы, дело закрыто. Но Сташину всё показалось слишком подозрительным. Козин похож на сумасшедшего, судя по всему, он готов признаться во всех на свете преступлениях — лишь бы это были преступления, о которых пишут в газетах. Следователи согласны с тем, что он мог убить — в его послужном списке есть такие эпизоды. Но на роль организатора махинаций он не подходит.