Темные изумрудные волны
Шрифт:
Когда приехали, Дмитрий уже был на месте. Андрей сразу приступил к делу:
— Внимание, Дима! Я тебе дам больше, чем мы договорились. У меня одна просьба: чтоб дядьку откачали, и… никому ни слова!.. Что?… Где я его подобрал и зачем он мне нужен?… Хороший вопрос. Давай, до связи.
А про себя подумал:
«Лишние люди всегда виноваты».
Глава 38
«Может, и вправду уехать?» — думал Андрей.
Когда он вернулся с больничного комплекса, Катя немного остыла. Она уже не требовала объяснений, просто уговаривала его завтра же отправиться
«Ты чувствуешь, а я знаю, что это за опасность, — пронеслось у него в голове. — Действительно, почему б не бросить всё, и не уехать?»
Андрей уже собрался ответить «Да!!!», мысленно представляя радостное Катино лицо, представил, как она, отчужденно сидевшая на диване, бросится ему на шею.
Но волнение, словно железными прутьями, сжало ему горло. Эта стая шакалов — Еремеев, Второв, и, как выясняется, Трегубов — все они причастны к убийству Кондаурова. Каждый что-то получил. Да и черт с ним, пускай подавятся! Почему же сейчас, когда самое время немного раскошелиться, чтобы сохранить остальное… не то, что остальное, сохранить жизнь, все вдруг застеснялись. Ни у кого ничего не получается, вот, Разгон, пускай старается. Засветился по Урюпинску, теперь расхлёбывай всю кашу! Опять же, заплатил за Козина, а вдруг не удастся с ним договориться? А если даже удастся, кто поверит этому болвану?!
Но, с другой стороны, сбежав, подвергнешь себя, да и не только! еще большему риску. Никто не будет упрашивать. Найдут, замочат, а следствию предоставят неопровержимые улики причастности ко всем делам, которые, как сказал Второв, объединены в одно большое производство.
Так, придя к выводу, что уехать завтра не сможет, Андрей сказал:
— Нет, Катюша. Завтра никак. Через неделю… максимум, дней десять.
— Но почему?
Резко поднявшись с дивана, Катя подошла к креслу, и, толкнув Андрея так, что он откинулся на спинку, сказала:
— Ты не работаешь, дел у тебя никаких нет. Родственники все живы, не болеют. Что тебя здесь держит? Отвечай! Или ты мне сейчас всё скажешь, или…
— Катенька…
И он решился. Спокойно, четко, и обстоятельно, Андрей рассказал ей всё — от начала и до конца. Она ходила по ковру, время от времени бросая на него испуганные взгляды. Когда он закончил, она села к нему на колени. Он почувствовал огромное облегчение — оттого, что поделился с близким человеком, и оттого, что она его поняла.
— Ты, правда… не убивал тех двоих, селян?
— Правда.
— Хорошо, что ты мне рассказал. Теперь я всё понимаю. Это нехорошо, это ужасно… я… по своей женской глупости… подумала, бог знает что…
— Катя!?
— Я думала, у тебя тут баба.
— Катя!!!
— Значит, виноват тот самый — как ты его назвал — Трегубов?
Андрей кивнул.
— Который приходил тебя провожать?
— И он работал у того… мужика, которого убили, и которого ты вскрывал вместе с Вадимом? Его звали…
— Кондауров.
— Да, вспомнила. И ты говоришь, эти все люди, включая адвоката, как его зовут…
— Еремеев.
— И Еремеев в том числе, — все причастны к убийству?
— Я изложил тебе все факты. Как решит следствие, — не знаю. Но там не дураки сидят. Они поняли, что кавказца подставили, и начали расследование
— Но я всё равно должна уехать завтра.
— Да, тебе лучше уехать.
— Андрюша… Да я бы лучше осталась. Представляю, как тебе тяжело. Но пойми: если я сейчас прозеваю этот шанс… другой такой не скоро подвернется. А жить на что-то надо! Господи, почему мы сразу не поехали в Питер, почему ты меня не послушался, зачем нам эти проблемы?
Закурив, она встала, и, прохаживаясь по комнате, стряхивая пепел прямо на пол, стала рассуждать о возможных действиях.
Договориться с Козиным, сразу уехать, и позвонить Еремееву из другого города? Дождаться освобождения Трегубова? Найти еще «свидетелей», а еще лучше — «сидетелей»? Самому лечь в больницу? Бросить всё, уехать сразу, взять другой паспорт, изменить внешность?
— Зачем менять совершенство? — улыбнулся Андрей.
— Да… «Скромный» мальчик!
Так они проговорили до утра, перебирая всевозможные варианты.
Неумолчный щебет птиц врывался в окна. Во дворе сигналили машины. Хлопали двери. Раздавались голоса. Город просыпался.
Недопитая чашка кофе стояла на столе. В пепельнице лежала истлевшая сигарета.
Засыпая, Катя пожелала ему удачи. Андрей поехал на больничный комплекс, чтобы поработать с «сидетелем».
Там он пробыл до обеда. Козин чувствовал себя намного лучше, чем вчера. Андрею удалось ему растолковать то, что от него требовалось, и получить согласие. Непременным условием было, чтобы в момент задержания приехала пресса и телевидение. Тогда Леонид скажет следователю всё, что нужно. И анаша. В этой чертовой больнице совсем не дают покурить, кошмар какой-то. Андрей пообещал, что привезет дурь, привезет телевизионщиков и журналистов. Будет реально весело.
Под конец Андрей заснул на стуле. Разбудила медсестра, подумавшая, не надо ли его госпитализировать — так же, как его друга.
— Нет, спасибо, я в порядке, — ответил Андрей.
Попрощавшись с Леонидом, он ушёл.
Когда приехал домой, Катя засыпала его расспросами. И радостно улыбнулась, услышав, что переговоры прошли успешно.
— Тогда доведи всё до конца, потом выезжай ко мне.
Андрей почувствовал, что начинает вырываться из тягостного мира, в который окунулся по приезду в Волгоград.
«Передать Козина Второву, а самому уехать вместе с ней?» — промелькнула мысль.
Катя бросилась к нему в объятия и замерла. Он на руках понёс её, неподвижную, казавшуюся безвольной. Она призналась, что наслаждается сознанием своей беззащитности перед ним.
— Тут другой вопрос начинается, — ответил он, мгновенно позабыв всё, о чём только что думал. — Кто перед кем беззащитен?
Она упала на постель, и потянула его за собой.
Придя в себя, они веселились, как дети. Они смеялись, говорили всякий вздор, играли, пробовали апельсины, дыни, персики, лежавшие возле них на разрисованных тарелках. В одной только розовой тонкой рубашке, которая, соскользнув на плечо, открывала одну грудь и еле прикрывала другую с проступавшим сквозь ткань соском, Катя спросила, считает ли Андрей до сих пор, что ей непременно нужно носить закрытую одежду.