Темные изумрудные волны
Шрифт:
Они вышли на улицу, там их поджидали сотни репортёров. Прибыло — как всегда, поздно — многочисленное подкрепление. Полицейские машины, бронетехника, вертолёты. Целые дивизионы — все в шлемах, при оружии, им сейчас хоть во Вьетнам.
Том ударил по морде важного полицейского чина, по ходу дела уличённому в связях с мафией. Продажного полицейского тут же повязали, и затолкнули в зарешеченный фургон.
Наверное, Джерри в этой серии не вернётся к жене. К нему приближалась красотка — та, с душевной травмой, которая была с ним во время погони. Ему перед ней не устоять — во время хождения по рукам она
… За те час сорок, пока шло кино, четверо парней с соседнего ряда высадили три бутылки водки. В продолжение сеанса они безудержно хохотали, и это была самая адекватная реакция на фильм.
На улице Мариам взяла Андрея под руку.
— Заглянем в кафе, ты хотела ликёр.
— Нет, давай просто погуляем.
Она оказалась на редкость благоразумной девушкой. Если в этот вечер уже были какие-то увеселительные мероприятия, и потрачены деньги, то надо остановиться, невозможно объять необъятное.
Они прогуливались по балкону, опоясывавшему здание Детского центра, который в советские времена называли «Дворец пионеров». Андрей отметил про себя, что это место находится на полпути между ЗАГСом и роддомом.
— Я такая, — сказала Мариам, когда они остановились, — говорю всё, как есть, хоть это мне вредит.
Потом, ухватившись за сюжет, стремительно закручивавшийся у неё в голове, она спросила, как бы поступил Андрей, если бы узнал, что его девушку в ранней юности изнасиловал маньяк, у неё от этого произошла тяжёлая душевная травма, вследствие чего она, что называется, пошла по рукам и не может остановиться, её тянут хором, но парню своему не даёт, потому что любит, и рассчитывает на серьёзные отношения.
— Подожди, не так быстро, — пробормотал Андрей, собираясь с мыслями.
Тут был подвох, нужно было дать обтекаемый ответ, чтобы показать себя великодушным, понимающим, тонко организованным, и вместе с тем, принципиальным — зачем, в конце концов, порядочному человеку связываться с блядью. Мариам любила загадывать подобные ребусы, так она пыталась понять его характер, приходилось играть в эти игры.
Приблизив пышный букет к лицу, она с наслаждением вдыхала аромат роз, повторяя свой дурацкий вопрос. Объяснив обстоятельства дела, выжидающе посмотрела Андрею в глаза.
Прямо под балконом был обрыв — южной стороной здание выходило на крутой берег поймы реки Царицы. Андрей подумал, что проще было бы спрыгнуть вниз, чем ответить на этот вопрос.
— Послушай, тут всё так сложно. Надо знать, сколько у неё было этих… партнёров, как всё происходило…
— Какая разница, сколько — двадцать, тридцать, если она любит его. Если бы ты любил девушку, неужели б обращал внимание, сколько у неё до этого было мужчин, с кем она сейчас спит?
Он понял её настрой, и тут же ответил:
— Да, вплоть до этого. Узнал бы,
— А то, что она с ним не спит, ты бы как на это отреагировал?
Он мысленно застонал. Они ещё не были близки, Мариам искусно обходила этот вопрос, и Андрей терялся в догадках: это игра, или особенности воспитания. А её двусмысленные ребусы только запутывали дело.
— О, да нет проблем. Если это настоящая любовь, можно потерпеть. Главное, чтобы девушка разобралась в себе, привела в порядок свои мысли и чувства. Молодой человек должен найти к ней подход, убедить её словами. Она непременно его поймёт, отошьёт других парней, откроет ему своё сердце… потом всё остальное… и всё будет хорошо. Главное — любить и верить, терпеть и ждать.
Обмахиваясь букетом, словно веером, Мариам продолжила допрос. Её интересовало, сколько у Андрея было женщин. Это было проще простого, ответ на этот вопрос, как говорили учительницы начальных классов, отскакивал у него от зубов.
— Никого у меня не было. А настоящее принадлежит тебе. Если бы ты знала, какая это была пустота — моё прошлое — то осталась бы довольна. Не думаю, чтобы другой молодой человек мог принести тебе такую нетронутую любовью душу. Я не жил те годы, что прошли без тебя. О них и говорить не стоит. Тут другой вопрос начинается: можно жалеть о многом, и я жалею, что так поздно познакомился с тобой. Зачем ты не появилась раньше?!
Она недоверчиво смотрела на него. Не первый раз задавался этот вопрос, ответ был предсказуем, сейчас Мариам рассчитывала по мимике и другим невербальным знакам угадать: этот циничный негодяй, под ноги которому, как охапку свежих цветов, она бросает свою нетронутую любовью душу, сколько у него было, этих баб, — пять, или двадцать пять.
Она что-то сказала, он машинально что-то ответил. Всматриваясь в её выразительные карие глаза, он углубился в тесное ущелье размышлений.
«Ну, и что я делаю… ЗАГС — роддом… Трепетная и гибкая, свежа, как утренняя роса… Говорит, что не делает ошибок, потому что учится на чужих… Да, это сложно делать в стране, где каждый второй — чемпион по наступанию на грабли… Куда деваться, детка… Её хватает на сорок минут… А сколько уже прошло…»
Мариам говорила, но уже не слышала себя. Наконец, она выговорилась, глаза её удивлённо смотрели на него, а приоткрытые губы словно продолжали говорить — не о чужих ошибках, а о своих собственных. О неутолимой жажде страстных поцелуев.
Андрей смотрел ей в глаза, она с изумлённым восхищением смотрела на него. Говорить не могли. Сердца стучали совсем близко, уплыли мысли, и в бесконечности растворилось настоящее. Тихо качнулись тёплые сумерки. Ранняя звезда скользнула золотой слезой. Главное — видеть Мариам, целовать лепестки её губ, смотреть в солнечные глаза, держать трепещущие, как крылья пойманной птицы, руки.
Что это? Новый источник любовного безумия?! А разве нет. Не она ли тревожит его сон, не она ли наполняет сладостными думами дни?