Темные изумрудные волны
Шрифт:
— Вы передали, вам и отвечать, — рассудительно проговорил Капранов. — Если москвичи нас засудят, продадим ваши фирмы, ваши акции, и этими деньгами расплатимся.
— Нашли крайнего! — возмутился Шмерко. — Работали все, а расплачиваться одному?!
И снова на него все набросились. Он отмахивался от одних, что-то кричал другим. Гул возмущения, презрительное шипение, заносчивые выкрики — всё смешалось. Улучив момент, Второв предложил воспользоваться бюджетными деньгами, чтобы расплатиться с «Химтрастом».
Все недоуменно переглянулись. Предложение
Возмутился Заводовский: неразумно расплачиваться по долгам живыми деньгами, столь нужными для модернизации завода. Его поддержал Капранов, считавший необходимым использовать деньги для повышения капитализации предприятия. А при переоценке можно повысить стоимость какого-нибудь устаревшего ненужного оборудования, и отдать его кредиторам в счёт оплаты долга.
— Как же мы будем выкупать госпакет, если стоимость завода будет искусственно завышена? — спросил Мордвинцев. — Ведь договорились наоборот: перед торгами эту стоимость максимально занизить.
Наступила тишина. Все напряжённо думали.
— Зачем платить? — сказал Шмерко, и обратился к Закревскому, как представителю Давиденко. — Хотели же поймать Тихонова, и разобраться с ним. Или оспорить в суде вексель, выиграть кассацию.
— Да, что нам скажет безопасность? — крякнул Гетманов.
Кашлянув, Закревский осторожно проговорил, что работа ведётся, Тихонова ищут. Что касается оспаривания подлинности векселя, в частности принадлежности передаточной надписи Кондаурову, это практически невозможно. Необходимы связи с московскими экспертами, а таковых нет ни у кого. Относительно кассации — это капиталоёмкий процесс, чтобы выиграть суд, нужны деньги. А денег нет.
И снова в адрес Шмерко посыпались возмущённые возгласы. Кто-то предложил продать еремеевские фирмы, и вырученными деньгами оплатить все судебные издержки.
Закревский предложил следующий вариант: инициировать иски от смежников, от поставщиков завода из числа государственных предприятий, которым должен «ВХК». По письму одного из них арбитражный суд признает предприятие банкротом и назначит конкурсное управление, в котором будут преобладать дружественные предприятию люди. Иск «Химтраста» потеряется среди других исков, к тому же, выплаты госпредприятиям будет первоочередной по отношению ко всем остальным. Тут акционеры «ВХК», договорившись с конкурсным управляющим, и вытащат свои деньги, на которые выкупят госпакет.
— Как же ты планируешь договориться с десятком таких, как мы, коллективов? — спросил Воропаев. — Думаешь, там люди детсадами заведуют?
— Наебут, фамилию не спросят, — пробурчал Капранов.
— Последнее вынесут, — добавил Гетманов.
Мордвинцев предложил задействовать дополнительные силы для поисков Тихонова. Если нужно, подтянуть «офис», или найти эффективных ребят из Москвы, чтобы наехать на представителей «Химтраста», чтобы те сдали своих хозяев, — наверняка же Тихонов — подставная фигура.
Представителя «Приоритета» поддержал Капранов. Он также, как и господин Шарифулин, не
Черкасов решительно возразил: противозаконные действия скомпрометируют завод, и, неизвестно, что за люди стоят за Тихоновым.
— Вот и хорошо, пусть приедут, покажут своё лицо, — весомо проговорил Капранов. — А то что нам тут присылают своих шнурков.
Завязалась перепалка. Гетманов обвинил Черкасова в двурушничестве, тот обвинил собравшихся в недальновидности.
Мордвинцев внёс предложение: завод сдаёт дилерским фирмам большую часть производственных помещений вместе с оборудованием в долгосрочную аренду с правом выкупа, причем площади и оборудование сдавать разным юридическим лицам, — чтобы потом, в случае форс-мажорных обстоятельств, было труднее распутать весь клубок. Или, при невозможности быстрой организации аукциона по продаже госпакета акций, организовать инвестиционный конкурс, при котором предпочтение будет отдано тому покупателю, который пообещает вложить в модернизацию завода наибольшую сумму денег, — ведь можно оформить на бумаге какую угодно сумму, а обещание не выполнить, никто же не проверит.
Пока суд да дело — адвокаты и приставы будут всячески затягивать процесс — имущество предприятия окажется в руках аффилированных компаний, и кредиторы, если вдруг и окажутся на заводе, ничего не смогут взять.
Эту идею поддержал Капранов. Першин выступил против: производство останавливать нельзя, а любая реорганизация именно к этому и ведёт. Ведь новоиспеченным производителям, арендующим производственные мощности, понадобятся новые лицензии и сертификаты.
— Да что ты всё охаиваешь, предложил бы что-нибудь сам, — гневно выкрикнул Гетманов. — А то сидит, только плечи шевелятся.
Черкасов ответил за Першина.
— Давайте заплатим долг из бюджетных денег.
— Да покусают блохи твой язык! — ощерился Гетманов. — А то где это видано, чтобы транспортные деньги отдавали обратно москвачам…
— Трансфертные, — поправил Шмерко.
— Не бубни под руку. Транс… муданс… Это тебе не яблоки и не груши, чтобы их просто так обратно отдавать… квачам-москвачам.
Воропаев, Мордвинцев и Шмерко дружно засмеялись, Капранов, ухмыльнувшись, победно посмотрел на троицу — Второва, Черкасова, и Першина — мол, что, съели.
Потом все примолкли. В наступившей тишине было слышно, как Заводовский шелестит своими бумагами. Наконец, гендиректор затронул ещё один вопрос повестки дня: выплата долгов по зарплате. Нельзя ли, раз уж речь зашла о государственном вспомощенствовании, что-нибудь выделить рабочим, а то они не выходят на работу, срывают план.
— Зряплаты, приплаты, — живо откликнулся Гетманов. — Балуете вы их, товарищ гендиректор, — в то время, как правление мобилизует гнев масс, ярость, нацеливает на трудовые победы. Ваша интеллигентская дряблость, левацкий гуманизм в нашем деле не годится. Наш реформаторский, рыночный гуманизм суровый. Церемоний мы не знаем.