Темные кадры
Шрифт:
Я ищу номер. Придется покопаться в телефоне. Я отпускаю одну руку, тянусь к аппарату, жму кнопку, проходит секунда. «Как же эта дрянь работает?» Мощнейшая сирена взревела так, что в кабине все дрожит, и я вскидываю голову. Машина опасно отклонилась к правым полосам и на полной скорости летит в голландский полуприцеп, который изо всех сил давит на свой туманный горн в четыре тона, я едва-едва успеваю осознать ситуацию, резко выворачиваю руль в одном направлении, чтобы не врезаться в грузовичок, и сразу в другом, чтобы объехать машину, в которую устремляюсь со скоростью
Я ору Фонтана номер бортового телефона.
– Даю тебе пять минут! И не заставляй меня перезванивать, не то, клянусь, все, что мне удастся вытянуть из твоего босса, я вложу обратно в дело и добьюсь, чтобы тебе оторвали яйца!
И снова начинаю слалом по четырем полосам. Надо успокоиться. Если меня засекут радары – плевать, но быть остановленным полицейскими – это нелучшая стратегия. Я перестраиваюсь на левую полосу. Притормаживаю. Сто пятьдесят километров в час. Благоразумно. Каждые десять секунд я бросаю взгляд на экран телефона. Мне не терпится увидеть фотографии Николь. Но мне не верится, что Фонтана бросится выполнять мои указания, чтобы доставить мне удовольствие. У меня еще есть несколько минут.
Чтобы расслабиться, осматриваюсь в салоне машины Кузена. Высший класс. Все лучшее, что только может быть. Истинное чудо французской технологии, абсолютное бесстыдство со стороны разрушителя целого промышленного центра. Я перебираю команды приемника, ищу какую-нибудь станцию. Попадаю на «Франс-инфо». «…Джон Арнольд, тридцатитрехлетний трейдер, получил в этом году от 2 до 2,5 миллиарда долларов. Следующим идет…» Я выключаю. Земля крутится в ту же сторону и с той же скоростью.
Я проверяю в опциях, что звонок по двум линиям вполне допустим, и набираю номер Шарля. Один гудок, второй, третий, четвертый.
– Алло!
Старина Шарль. Конечно, его дыхание не веет свежестью, зато все тот же спотыкающийся и великодушный тон.
– Привет, Шарль!
– А это ты блин вот не ожидал откуда звонишь-то?
Все это в один присест. Как он доволен, Шарль. И какое удовольствие говорить с ним по телефону, понимаешь, что не зря набирал номер.
– Я на автостраде, еду в Париж.
Информация должна прокрутиться в маленьком мозжечке, гребя кролем по киршу. Не дожидаясь следующего вопроса, я объясняю: Кузен, Фонтана, Дорфман.
– Ни фига себе! – зациклился Шарль в конце моего рассказа.
Он зачарован моей сноровкой. Я продолжаю отслеживать звонок Фонтана, и время мне кажется чудовищно растянутым. Спрашиваю Шарля, где он.
– Как и ты, на автостраде.
Господи, Шарль за рулем!
– Так поперло с приятелем, – продолжает он. – Позвонил я одному корешу, и представь, его зять живет в деревушке в каких-то двенадцати километрах от той заправки, где мы застряли, так он мне полный бак залил, вот это дружбан, скажи?
– Шарль… ты за рулем?
– Ну, как-нибудь доеду.
Я ошарашен.
– Я осторожно, не боись, – успокаивает меня Шарль. – Держусь правой полосы и не больше
Лучше не придумаешь, чтобы тебе въехали в зад или чтобы замели полицейские.
– Но… ты на каком километре на автостраде?
– Тут я тебе ничего не могу сказать буквы на указателях такие мелкие сам понимаешь.
Могу себе представить. И ровно в тот момент, когда я ему отвечаю, я замечаю вдали перед собой его ярко-красную колымагу с ее огромными хромированными бамперами и за ней, как султан, плотную тучу белого дыма. Я слегка притормаживаю и, добравшись до него, начинаю сигналить. Он кажется совсем маленьким, словно осевшим, можно подумать, что руль выше его головы.
Ему требуется несколько секунд, чтобы оценить ситуацию.
– Это ты! Ну ни фига себе! – орет он, узнав меня.
Он вне себя от радости. Делает мне свой индейский знак. Ему жутко весело.
– Я не могу задерживаться, Шарль, меня ждут.
– За меня будь спок, – отвечает он.
Мне столько надо ему рассказать. Я стольким ему обязан. Я обязан ему неизмеримо. Если все кончится хорошо, Шарль, я изменю твою жизнь, я подарю тебе дом с подвалом, набитым киршем. Столько всего я должен ему сказать.
Давлю на газ. И мчусь. В несколько секунд белый султан и красный след его машины становятся двумя размытыми точками в моем зеркале заднего вида.
– Теперь все должно быть в порядке, Шарль.
– Ну еще бы, – говорит он, – просто в шоколадном ажуре!
«В шоколадном ажуре» – только он во всем мире еще употребляет подобные выражения. Я подвожу итог:
– Встречусь с Дорфманом, только чтобы приколотить ему яйца к столу, потом забираю Николь, и все кончено.
Он ошеломлен, мой Шарль. И счастлив.
– Я так за тебя рад, приятель. Ты это заслужил!
Услышать такое от Шарля… я в полной растерянности. Так искренне радоваться за другого – никогда еще я не встречал подобной самоотверженности.
– Ты ведь здорово его поимел того типа, как его там Монтана?
– Фонтана.
– Точно! – орет Шарль. И опять веселится вовсю, смакуя мой триумф.
Успех мне кажется несомненным. Встреча, назначенная Дорфманом, сама по себе является приказом об отступлении, едва закамуфлированной просьбой о перемирии. Я освобожу Николь, и мы вместе отправимся домой. Я все смогу ей объяснить. Мы получим компенсацию, на которую имеем полное право. Справедливая цена за все наши несчастья. Закончится наша собачья жизнь. Я хочу, чтобы Шарль был с нами. Николь он очень понравится.
– Вот уж нет, – говорит Шарль, – после такого ты должен побыть со своей дульцинеей, и тебе никто не нужен, чтоб держать свечку!
Я настаиваю:
– Я хочу, чтобы ты пришел, Шарль. Для меня это важно.
– Уверен?
Я роюсь в карманах, разворачиваю бумажку, которую мне дал Фонтана, и читаю ему адрес.
– Погоди, – говорит Шарль.
Потом:
– Эй, повторишь?
Я еще раз называю адрес, что заставляет Шарля взреветь:
– Скажи что это классно я жил в том квартале когда был пацаном ну не совсем пацаном когда был молодой.