Темные отражения. Немеркнущий
Шрифт:
Отпрыгивать от двери и притворяться, что я не подслушивала, было уже поздно. К тому же меня одолевали тревожные мысли, чтобы еще беспокоиться и об этом.
Медик из команды Роба хорошо поработал, зашив глубокие порезы на лице Коула, привел в порядок его лицо. Парень облачился в свободную рубашку и штаны на несколько размеров больше, но, по крайней мере, он вылез из своих изгвазданных блевотиной тряпок. Коул выглядел другим, и я была рада этому. По крайней мере, я могла на него смотреть.
И, наконец, получила возможность изучить его как следует.
Когда Лиам рассказал, что у него есть старший брат, я решила, что тот гораздо
Всего лишь три года отделяло его от Лиама. От последствий ОЮИН. Коул принадлежал к малочисленному поколению, которое оказалось немногим старше, но все же достаточно для того, чтобы избежать заболевания.
– Нам так и не удалось поговорить в самолете, – сказал он, перевязанными пальцами перебрасывая мне влажные волосы за плечо.
Коул был выше, чем Лиам – ему пришлось наклониться, чтобы внимательно изучить мое лицо. И в этот момент дерзкая улыбка озарила его собственное. Кажется, он был 'yже в плечах, и талия была тоньше, однако в его позе угадывалось нечто знакомое…
Я потрясла головой, надеясь, что воздух остудит мои пылающие щеки, и постучала в дверь. Спорщики сразу же замолчали. Когда я вошла, Албан поднялся из-за стола темного дерева, закрыл ноутбук и выключил тихо бормочущий радиосканер, стоявший на соседнем столе. Роб и Жабогубый уже стояли, лица их раскраснелись от бурных пререканий. Увидев нас с Коулом, Роб закатил глаза и отвернулся, прислонившись к одному из многочисленных стеллажей Албана, уставленных бесполезными безделушками из его прежней жизни.
– Сэр, – начала я, – вы хотели меня увидеть?
– Боже мой! Садись, садись, – воскликнул Албан, махнув рукой на складное кресло напротив него. – Вы оба выглядите ходячими мертвецами.
– Я в порядке, – пробормотала я, машинально добавив «спасибо». Я ненавидела, как жалко мой голос звучал в его присутствии. Ненавидела.
Албан опустился обратно в кресло, растягивая губы в улыбке, обнажившей желтые зубы. Он редко улыбался на публике – если за твою голову назначено целое состояние, поводов для веселья немного. Когда с ним записывали очередное видеообращение, при окончательном монтаже рябую кожу всегда ретушировали, лицо – осветляли. А еще его любили при помощи фотошопа разместить на фоне американской природы или в городе, создавая впечатление, что Албан не боится показываться на улице, что было совсем не так.
– Если никто из вас троих не возражает, я бы хотел выслушать отчет об операции по спасению агента Стюарта прошлой ночью. Думаю, это не терпит отлагательств.
Мужчина подождал, пока Коул опустится на кресло рядом с моим, после чего потянулся к нему через стол, чтобы обменяться рукопожатием.
– Не могу передать словами, как я рад снова видеть тебя, мой дорогой мальчик.
– Что ж, вам повезло. – Коул медленно тянул слова, в которых звучала неприкрытая горечь. – Похоже, теперь вы вдоволь насмотритесь на этого красивого мальчика.
«Прекрати! – приказала я себе. Это не был Лиам, как бы похоже ни выглядели братья. Как бы похоже ни звучали их голоса. – Сосредоточься на отличиях».
Фигурой Коул был явно плотнее брата, смотрелся более рельефным,
«Прекрати. Это».
Жабогубый закрыл дверь кабинета и отступил в угол маленькой комнаты, юркнув в тень Албана.
– …в обычных условиях никогда бы не прервал твое восстановление, – журчал Албан, – но после устного доклада агента Мидоуса возникает ощущение, что имела место некоторая, так сказать, неразбериха. Руби, мне интересно услышать, что произошло, с твоей точки зрения.
Я не заметила, что он обращается ко мне, пока Роб не отлепился от книжного шкафа. Он глубоко вдохнул, и его широкие плечи расправились еще больше. Отправляясь на задание, мужчина снова постригся совсем коротко, и черты его лица обозначились резче. Даже тени теперь иначе ложились на его кожу.
Господи, зачем это все? Где Кейт? Я никогда не отчитывалась об операции без нее, и никогда здесь, в кабинете Албана, за закрытой дверью. Удивительно, что я так разнервничалась: я не доверяла ей, но, выходит, мало-помалу привыкла к ее молчаливому, успокаивающему присутствию, готовности подхватить, если оступлюсь.
– Мы… ждем кого-то еще? – осторожно, как можно более спокойным голосом, спросила я.
Албан понял мой вопрос.
– Это просто неформальный разговор, Руби. Уровень секретности этой операции означает, что мы не можем провести разбор полетов перед всей организацией. Ты не должна стесняться и можешь говорить откровенно.
Я прижала руки к коленям, пытаясь унять дрожь.
– Во время полета агент Мидоус, – начала я таким громким голосом, что даже самой стало некомфортно, – прошелся с нами по основным пунктам задания, рассказав о цели и о том, что известно об структуре этого конкретного бункера. Он также напомнил нам о запасных планах, которые мы обсудили до отъезда.
Широкий рот Албана явно не был приспособлен скрывать чувства хозяина. Один уголок дернулся:
– А какой-нибудь из этих запасных планов предполагал, что вы с Вайдой покинете бункер?
– Нет, сэр, – ответила я. – Агент Мидоус приказал нам занять позицию на лестничной клетке и прикрывать их оттуда.
Албан положил локти на стол и подпер подбородок пальцами:
– Не могла бы ты объяснить, почему вы ушли?
Я не смотрела на Роба, но знала, что он не сводит с меня глаз. Все взгляды были нацелены на меня, и от их тяжести у меня сложилось впечатление, что «Мидоус» уже ответил на этот вопрос сам.
«Если из-за меня у Роба будут неприятности, – подумала я, – будут ли неприятности у меня самой?» Его вспыльчивость была всем известна. Я знала, что, когда решила выбраться с Вайдой наружу, Роб точно разозлится. Какова же будет его реакция, если я сдам его и расскажу остальным, что случилось на лестнице? Я не могла позволить им увидеть, что меня мучают подозрения, не могла задать вопросов, которые хотела задать. «Почему ты не предупредил нас?» Тогда мой коммуникатор еще работал, и я бы услышала.